Наталия Ипатова - Цикл: Рохля

Умереть…

Шааа! Это не ко мне! Я вам не принцесса на горошине.

- Эй, - сказала Мардж. - Привет, красавицы. Чего это вы малахольные такие, как в воду опущенные? Ну то есть…

Речные девы переглянулись. Будь Мардж мужчиной, они бы наверняка попрятались, а вышли б только при свете луны. Но Мардж была женщиной, живой, молодой, да к тому же еще и красивой, вполне подходящей, чтобы потрындеть с ней о своем, о женском.

- Вот, - сказала одна, - доставая из-под корней ивы подмоченный и обтрепанный модный журнал "Эльвиэолла" года так позапятидесятого. - Мы доселе жили и не тужили, как вдруг прочли, что целлюлит - это стыдно! Такие ли мы были прежде?

- А с чего вы стали другими?

Они бы покраснели, если б в них оставалась жизненная сила или если бы вода была более теплой.

- Мы все, что тут предписано, делали. Гидромассаж, водорослевые компрессы, песчаный пилинг, диета без соли, без жира, без углеводов. Всю зиму, чтобы весна - а мы красивые. Ну и вот…

Речная дева пошарила рукой в воде.

- Истерлись мы, - призналась она с подкупающей откровенностью. - Выше пояса вот так, как вы видите, а ниже… начисто.

И показала клубок подобранных стеклянистых кишок, которые в силу их прозрачности в воде было просто не видать. Мардж охнула, осела на пятки и зажала ладонью рот. А она еще напиться здесь хотела!

Вряд ли эти помогут. Им бы самим кто помог. Будучи знакома с Чиной Шиповник, Мардж прекрасно помнила, какого мнения об индустрии рекламы и шоу-бизнеса придерживалась та, кто увязла в нем по уши. «Помогает ли? - Да кто ж его знает? Разве у меня был когда-нибудь целлюлит?»

Вот не удивлюсь, если в этом журнале как раз Чина на развороте!

Поднявшись к куче своих камней, Марджори Пек не нашла кучи. Словно бы та здесь и не ночевала. Вместо кучи ей осталось пятно, пролежанное на прошлогодней траве некоей габаритной тушей, и еще - глубокая борозда в том направлении, куда по-видимому удалилась туша.

Грызя на ходу сухарик, Мардж скорым шагом двинулась следом. Борозда была - знак.

Дракон был старомодный, с множеством декоративных излишеств на корпусе, а главное - очень большой, «летающая крепость». Тогда было модно отделывать наружку искусственным камнем. Марджори ему обрадовалась. Сказать по правде, она уже сожалела о том, что пустилась в путь пешком. С другой стороны - а был ли выбор? Опять же если дракону все равно, может, им по пути?

- Увы, - огорчил ее дракон. - Я не могу взлететь.

Он поднял крыло, которое волочилось по земле, пока он шел пешком - такой непривычный и унизительный для дракона способ передвижения! - и расправил его, чтобы Марджори могла рассмотреть.

- Видишь ли, барышня, исходя из законов физики подъемной силы этого крыла недостаточно, чтобы мне взлететь без магии. А кому нужен дракон без неба? Дракон, который не летает - не социализирован!

Мардж ушам своим не поверила.

- Но как представить себе дракона без неба?

- Мы и сами себя не представляем земляными червями, - сдержанно согласился бронированный монстр. - И это вполне достойное основание вымереть всем видом, не так ли?

- Погоди, - сказала Мардж. - А с чего это вы так зависите от социализации? Если вы вдруг не нужны обществу, это же не значит, что вы не нужны себе и друг другу?

Дракон вздохнул, порыв горячего ветра пронесся над ухом Мардж и опалил метелки степных трав.

- Упоение драконьим танцем в небе, - сказал он, - это часть магии дракона. У нас два крыла: воображение и вдохновение. Иссякни оба, дракон умрет.

- А чьи, - спросила Мардж, - это должны быть вдохновение и воображение?

Дракон сардонически улыбнулся зубастой пастью: легкий дымок вырвался меж клыков, как дыхание в мороз.

- Когда все на свете создавалось из слов, вдохновение принадлежало тому, кто делал слова. А воображение - тому, кто им внимал… Пока драконы парили в небе, ничто не было непреложно. Вы меня понимаете? Действовали некие законы, способные отменить саму безысходность.

Мардж забежала вперед и остановилась перед самой мордой.

- И куда вы в таком случае идете?

- Я ищу холм с красивым видом, - серьезно ответил дракон. - Я лягу там и усну. И стану камнем. И может быть, в мои живописные руины станут приходить те, в чьем сердце еще вздрагивают драконьи крыла. И тогда мне приснится, что я жив и парю в небе.

- Что-то тут не так, - сказала Мардж. - Замкнутый круг какой-то. Отсутствие магии убивает драконов, а гибель драконов ведет к сокращению магии. Значит ли это, что магия жива, пока вы держитесь на крыле, что вы - вечный двигатель магии? Или магия - ваш? И что в таком случае произошло с миром? Мы все вляпались в драконье дерь… простите, впали в большой драконий авитаминоз?

- Магия не подчиняется логике. Помнишь, как семь слепцов описывали слона? Так вот и магия: каждый, кто рискнет выводить ее законы, должен понимать, что держит в руках только хвост или только хобот.

- Я бы сказал, что магия - это способность удивляться, - продолжил дракон, обнаруживая, что размышлял на эту тему. - Но ты не забывай, маленькая мисс, что я держу только хвост слона.

- Если ты расскажешь мне, как выглядит хвост, я присовокуплю это знание к своему: ведь я знаю, как выглядит хобот.

Странный то был разговор. Из-за края земли выкатывалось красное яблоко солнца, мороз пощипывал щеки, твердая поверхность пустоши вздрагивала под тяжелой драконьей поступью. Вспыхивали в его каменной шкуре слюдяные чешуйки: сбегали по ней огненными ручейками, складывались в причудливые руны. Свет насыщал степь, тени плясали и били ногами в бубен. Где-то тут магия определенно витала: сама или остатки.

- Сначала, - сказал дракон, - было это.

Это видимо означало пустоту вокруг, и в этой пустоте не было кроме них ни единой живой души.

- Нет, неправильно. Здесь много кто есть, просто они появляются в нужный момент. И что такое живая душа? Эльфы вон считают, что и вещи имеют душу, правда - не все вещи, а только сделанные вручную. Вещи красивые и старые они даже считают равными себе. Они также думают, что вещь, которую долго использовали, тоже оживает и приобретает собственный характер, привычки и даже карму. Красиво стоящий камень, любое дерево, источник или водоем - одушевлены. Новые фабричные вещи эльфы считают мертвыми или, скорее, нерожденными. Более того, есть среди эльфов правое крыло, кто отказывает в наличии души низшим расам. Так вот, я говорю, что не было ничего этого в начале времен!

- А степь была?

- Была. А после вырос город, и те, кто попал внутрь каменных стен, оказались в ловушке. Будучи лишь порослью от материнского корня, они стали учитывать только самих себя. Они угодили во внутренний мир, и стены теперь диктуют им новые правила. Они стеснены! Они слепы и знают, скажем, - дракон оглянулся на собеседницу, - только ногу своего слона. И полагают, будто слон состоит из одной этой ноги.