Антон Корнилов - Кость Войны

– Ухун! – крикнул, торопясь, Исхагг.

– Встать! – взвизгнул Самуэль на верблюда и, решившись, несильно пнул его ногой.

Животное угрожающе приподняло раздвоенную верхнюю губу, под которой закипал водоворотик слюны. Самуэль вовремя присел, и плевок размером с кулак пролетел над его головой. В этот момент Самуэля настиг Исхагг.

– Ухун! – почти плача, пролепетал пустынный воин. – Нельзя уходить! Никак нельзя! Нет!

– И ты туда же! – высвобождая руки, к которым прильнул черной бородой Исхагг, попятился Самуэль. – Пусти, кому говорят! Пусти! Ты кого хватаешь! Ты самого Ухуна хватаешь! Я – Смерть-огонь, забыл?! Сейчас как… испепелю!

– Да! Да! – согласно закивал Исхагг. – Можно! Да! Уходить нельзя! Нет!

– Нельзя… – нестройно поддержали предводителя коленопреклоненные Дети Красного Огня.

– Это еще почему? – опешил Самуэль. – Сами говорили: воплощение Огня избавит ваши земли от давнего проклятия! Я куда направляюсь?! Как раз избавлять! Так что убери от меня свою бороду! Прекрати мне слюнявить пальцы! Пусти!

– Нельзя! – зарыдал Исхагг под аккомпанемент горестных воплей, раскачивающих жалкие хижины. – Не так! Ухун не понимает! Один… Два… Они ушли! Их нет! Совсем! Смерть! Да! Прокляты! Прокляты! Смерть к смерти! Проклятие к проклятию! Жертва! Правильно! Ухун не уйти! Ухун остается… Он избавит…

– Чего ты городишь?! Смерть? Да мой Альберт еще и не в таких переделках бывал, и всегда возвращался живым и невредимым! Он и сейчас вернется! И эту ненормальную за собой приволочет! Не понимаю я! Это ты не понимаешь, дурак! А я ему помогу – как обычно, в самый последний момент.

– Нельзя! Ухун остается! Он избавит!

– Как я могу избавить вас от проклятия, если останусь здесь?!

– О! – воодушевился Исхагг, видимо, приняв удивление в голосе Самуэля за знак согласия. – Ухун узнает! – Он даже вскочил на ноги.

– Гореть-гореть – не сгорать! Ухун! – размахивая руками, объяснял Исхагг.

– Это я уже понял…

– Человек – внутри Красный Огонь! Ухун!

– Да, вы уже говорили. Снаружи я, конечно, человек, а внутри у меня огонь. Да еще какой! Воплощение я, воплощение… Скажите верблюду, пусть не плюется, а встанет, чтобы я мог на нем ехать…

– Огонь надо выходить! – продолжал Исхагг. – Выходить! Совсем! Прочь! Человек – тьфу! Слабый! Но человек принес Красный Огонь – это хорошо! Красный Огонь выходить прочь! Из человека – прочь! И победить проклятье! Навсегда! Огонь – сильный! Да!

Самуэль почувствовал, что у него ослабли ноги.

– Как это? – залепетал он. – Что это вы за способ такой придумали?.. Дикари… Что значит – прочь огонь из человека? Вы что, меня потрошить собрались?!

– Нет! Нет! – закричал Исхагг. – Не так! Ножом Красный Огонь – нет! Не достать! Надо не так! Надо – вот… ф-фух! – пустынный воин волнообразно взмахнул обеими руками. – Гореть! Сильно гореть! Человек слабый – тьфу! Кричать-кричать! Громко! Открытый рот! Огонь выходить! Ухун узнал! Да! Да!

– Ай, – сказал Самуэль и начал оседать на землю.

Его подхватили на руки и бережно понесли в центр становища, где женщины уже закладывали верблюжий помет для предстоящего большого костра.

– Время Огня! – вопил Исхагг. – Человек – прочь! Слабый человек – тьфу! Красный Огонь идет! Да!

Пустынное солнце, раздутое собственным жаром, тяжело опускалось к горизонту. Воздух над развалинами сгущался и, сгущаясь, становился темнее.

– Готово, господин, – сказал Ургольд, появляясь на пороге врат дворца Аниса. К нему из шелестящей сквозняками мглы выбежали двое северян с массивными молотами в руках.

Сет медленно поднимался по ступеням, насмешливо глядя на наемников.

– Быстро вы… – проговорил он. – Недолго старались… Крепко приковали?

– Куда уж крепче… – оглядываясь на темный проем врат, пробурчал один из северян, – не сбежит… Она и так едва жива. Дозвольте идти, господин?

– Проваливайте…

Северяне с готовностью поспешили прочь от страшного дворца. А Ургольд остался мяться на ступенях.

– Вот еще что, господин… – обратился он к Сету.

– Чего тебе?

– Бабу мы приковали. Как вы и приказывали – во дворце, прямо к стене. Цепями, намертво…

– У самого входа, – фыркнул Сет. – Трусливые недоумки… Я приказывал – подальше ее завести.

– Ребята… того… господин. Ребята боятся. И мне не по себе. Никто вашу бабу не тронет, не беспокойтесь, господин. Никто по своей воле в эту чертову дыру… во дворец не зайдет. Люди-то. Люди-то, я говорю, не тронут ее, а вот… Позвольте сказать, господин… Мы ковали, а в темноте, из коридоров… ш-шурх-ш-шурх… Кто-то вроде ходит там… Ребята говорят: Голован это. Который уже мертвый. А тот, другой, которого Голован загрыз… Чужак-то… Он ведь тоже станет того… ходить. Эта баба… ну ваше дело, а вот ребята думают, что мертвяки скрываются во дворце до поры до времени, а что, ежели их наружу потянет? Потому, господин, пока этот чужак еще не встал, сжечь его надобно. Ежели господин изволит показать место, я самолично за трупом пойду.

Сет широко ухмыльнулся, пряча ухмылку под капюшоном. Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада будет разгуливать по мрачным коридорам покинутого дворца, неживой и холодный, постепенно покрывающийся плесенью, разваливающийся по кускам… О лучшем нельзя и мечтать – Эолле Хохотун обязательно оценит эту шутку.

– Бояться следует живых, – наставительно произнес он. – А не мертвых. Уж кому-кому, а тебе давно пора бы это знать.

Должно быть, Ургольд не ожидал такого.

– Господин! – воскликнул он. – Не надо так, господин…

– Что? – нахмурился Сет. В голосе наемника ему почудилась угроза. – Не смей пререкаться со мной! Пошел вон. Пошел вон, тебе говорят!

Ургольд втянул голову в плечи. И остался стоять, сжимая и разжимая огромные кулаки. На миг Сет почувствовал волнение. Кажется, он все же недооценивал опасность бунта со стороны наемников. Да, на какое-то мгновение он даже испугался. Но только на мгновение.

– Ребята волнуются, – сумрачно сообщил Ургольд. – Не по нутру им это все… что здесь творится. Говорят: не было такого уговора, чтобы с мертвяками сражаться. Говорят… говорят…

– Ну? – буркнул Сет.

– Говорят, что, мол, вы, господин, вроде как заодно со всем этим…

Сет сцепил руки в замок на груди. Солнечный луч скользнул ему под темень капюшона, и Ургольд, похолодев, вдруг увидел глаза Сета. Игра света и тьмы странно преобразила эти глаза. Исчезла испещренная красными нитями белизна белков. Зрачки почернели и словно расплылись непроницаемыми черными пятнами. Ургольду глаза Сета показались бездонными дырами, наполненными засасывающим мраком.

Северянин отшатнулся.