Дэвид Геммел - Яростный клинок

— Нет. Я узнал тебя по синей шляпе. Присоединяйся к нам, это будет по-дружески. Неужели ты не хочешь проявить дружелюбие?

— Я всегда дружелюбен, — ответил Бануин. — Но я очень плохой игрок. Мне не везет. — Отвернувшись, он направился к двери.

— Может быть, твоя девушка захочет сыграть? Мы давненько не видели таких красоток, — сказал лысый. Прочие рассмеялись.

— С удовольствием, — отозвался Конн с улыбкой. — Среди моего народа очень популярна эта игра. — Он подошел к большому человеку и продолжил легко и непринужденно: — Прежде чем начать игру, нам следует понять друг друга. Я здесь впервые и не привык к вашим обычаям, но учусь я быстро. Так вот, мы встретились в первый раз, а ты меня оскорбляешь. Дома я убил бы такого, как ты. — Юноша улыбнулся и постучал пальцем по его груди. — Вырезал бы твое сердце. Однако следует учитывать, что я в незнакомых землях. Здесь, очевидно, принято поддразнивать незнакомцев. Я прав, жирная, уродливая куча навоза?

У человека отвисла челюсть от изумления, а глаза сузились. Грязно выругавшись, он бросился на риганте. Конн не отступил. Вместо этого он нанес противнику сильный удар в левую скулу, а следом и в правую — так, что тот отлетел на стол и перевернул его. Кости и медные монетки полетели в грязь. Лысый быстро поднялся, но юноша был уже рядом и врезал ему в правый глаз. Мужчина схватил юношу за тунику и попытался, прижав к себе, сломать ему ребра.

Конн ударил его головой в нос. Противник вскрикнул и отлетел на шаг. Юноша нанес ему еще два удара слева, а потом правый апперкот в живот. Воздух со свистом вырвался из легких лысого, и он согнулся пополам, подставляясь под удар коленом.

Человек упал на пол без сознания.

Один из оставшихся вскочил на ноги, а потом замер на месте — нож Конна уперся ему в горло, проколов кожу. На грязную рубашку потела тоненькая струйка крови.

— Там, откуда я родом, — любезным тоном сообщил Конна-вар, — считается мудрым узнать человека, прежде чем делать из него врага. Здесь, в этой выгребной яме, вы, очевидно, считаете по-другому. Вопрос в следующем: перерезать тебе горло и убить твоих друзей или заняться моими лошадьми? Что ты думаешь на эту тему, вонючка? — Нож вонзился чуть глубже.

— Заняться… лошадьми? — прохрипел человек.

Конн с улыбкой обернулся к остальным, которые застыли на месте, не сводя с него глаз.

— А вы что думаете? Не согласны? — Они дружно покачали головой.

— Чудесно! Значит, мы понимаем друг друга. — Конн спрятал кинжал в ножны и подошел к Бануину.

Когда они оказались снаружи, он глянул на своего спутника.

— Прости, Иноземец, я плохой дипломат.

— Тебе не за что извиняться. Дипломатия всегда должна подкрепляться силой. Ты хорошо вышел из ситуации. Другого пути не было. Им хотелось подраться. А теперь, если позволишь, немного критики. Первый правый удар был плох. Ты нанес его из неправильной стойки. В итоге он получился слабым. Я думал, что ты лучше усвоил мои уроки.

— Что бы я делал без тебя, учитель? — рассмеялся Конн.

— Справился бы без особого труда, судя по тому, что я видел, — ответил Бануин.

Расседлав и развьючив лошадей, они почистили их, дали им сена и принесли воды из реки. Потом Иноземец разложил под раскидистым дубом костер. Ночь была холодная, звезды ярко светили.

Вскоре к путникам подошла неимоверно худая молодая женщина, одетая в лохмотья. За еду она предложила «ублажить» их обоих.

— Очень мило с твоей стороны, — ответил Бануин, — присоединяйся к нам в любом случае. Мы рады гостям.

Она помолчала, а потом нерешительно проговорила:

— У меня есть ребенок.

— И его неси сюда.

Девушка скрылась в ближайшей хибаре и вернулась с сыном. Бануин сварил бульон, приправил его специями, достал два пресных хлеба, которые они купили за день до того в деревне. За едой гостья молчала. Конн обратил внимание, что сначала она покормила малыша и только потом набросилась на пищу.

— Давно здесь живешь? — спросил Бануин.

— Кажется, два года.

— А где отец мальчика?

— Ушел однажды ночью, И не вернулся.

— Откуда ты родом?

— Из Длинной Ветви. Это кердинское поселение.

— Знаю его, — заметил Бануин. — Оно меньше, чем в трех днях пешего пути отсюда. Почему ты не вернулась домой?

Ребенок, наевшись, задремал в ее руках. Мать устало поглядела на мужчин.

— Я готова платить, — сказала она.

— Не надо, дитя. Уложи своего сына в кровать. И если хочешь, поехали с нами. Я отвезу тебя в Длинную Ветвь.

— Там меня никто не ждет, — проговорила девушка. — Меня никто нигде не ждет. Только мой малютка. — Поцеловав ребенка в лоб, молодая мать поднялась и ушла.

— Она не старше меня, — сказал Конн.

— Но уже познала скорбь… — заметил Бануин. — Я собираюсь поспать. Растолкай меня через четыре часа, и я буду сторожить. Если они придут, буди меня раньше. Не пытайся разобраться один.

— Они не придут, — сказал Конн. — Я прочел страх в их глазах.

— Следует быть уверенным, но не самонадеянным, — произнес Бануин, заворачиваясь в одеяло.

Земли кердинов располагались в гористой местности, поросшей лесом, что радовало Конна, поскольку он чувствовал себя почти как дома. Сказать правду, юноша тосковал по Каэр Друагу и жаркому огню в домах риганте. Но Бануин волновался все сильнее и, с тех пор как они пересекли реку, постоянно оглядывался.

— Что ты высматриваешь? — спросил Конн.

— Неприятности, — коротко ответил Иноземец.

Он не был расположен к беседам, и почти все утро путники ехали в молчании. Ближе к сумеркам Конн принялся искать место для ночлега. Они ненадолго остановились в полдень и доели остатки хлеба. В закатном свете юноша увидел огромный дубовый лес; вдали виднелась сияющая в последних лучах солнца лента ручья. Подъехав к Бануину, он указал на долину.

— Хорошее место для стоянки? Иноземец покачал головой.

— Это леса Талис — так кердины называют сидов. Туда никто не ходит. Рассказывают, что некогда один воин зашел в лес утром, а вечером вышел оттуда глубоким стариком. Мы поедем дальше. Здесь есть ферма, я знаю ее хозяина. Он пустит нас переночевать.

Через час они и в самом деле добрались до деревянного дома. Увы, тот был пуст. Распахнутая дверь висела на кожаных петлях.

Бануин спешился и зашел внутрь, распахнул ставни. Он отыскал огарок свечи, зажег его и осмотрел главную комнату. Никакой мебели, кроме пустых полок. Медленно пройдя через остальные три, Иноземец увидел, что из них унесли все ценное. Валялся сломанный стул, а на кухне лежали черепки горшков. Конн подошел к нему.

— Думаешь, их ограбили? Бануин покачал головой.