Анджей Сапковский - Сборник "Последнее желание"

Ознакомительный фрагмент

— Значит, я был прав. Кое-что кончается. Нравится тебе это или нет. Но кое-что кончается.

— Не нравится мне, что ты излагаешь прописные истины. Не нравится мина, с которой ты это делаешь. Что с тобой творится? Не узнаю тебя, Геральт. Эх, зараза, едем скорее на юг, в те дикие края. Вот прикончишь пару-другую чудовищ — и конец твоей хандре. А чудовищ там вроде бы немало. Говорят, как только какой-нить старой бабке жизнь опостылеет, так идет она, сердечная, одна-одинешенька за хворостом в лес, не прихватив с собой рогатины. Результат гарантирован. Ты должен осесть там навсегда.

— Может, и должен. Но не осесть.

— Почему? Там ведьмаку легче заработать.

— Заработать легче, — Геральт отхлебнул из бутылки, — да потратить труднее. К тому же там едят ячневую кашу и просо, у пива привкус чего-то непонятного и комары грызут.

Лютик расхохотался во все горло, опершись затылком об оправленные в кожу корешки книг на полке.

— Просо и комары! Это напоминает мне наш первый совместный поход на край света. Помнишь? Мы познакомились на гулянье в Гулете, и ты уговорил меня…

— Это ты меня уговорил. Тебе самому пришлось чесать из Гулеты, потому как у девушки, которую ты трахнул под настилом для музыкантов, оказалось четверо рослых братьев. Тебя искали по всему городу, грозились вывалять в соломе и опилках. Потому ты ко мне тогда и пристал.

— А ты чуть было из порток не выскочил от радости, что нашел попутчика. До того ты в дороге мог поболтать разве что с кобылой. Но пусть ты прав, было как говоришь. Я действительно тогда вынужден был скрыться на какое-то время, а Долина Цветов казалась мне самым подходящим местом. Ведь считалось, что это край населенного света, форпост цивилизации, самый что ни на есть выдвинутый пункт на границе двух миров… Помнишь?

— Помню, Лютик, помню.

Край света

Лютик осторожно спустился по ступеням трактира, держа в руках два истекающих пеной жбана. Бранясь себе под нос, он протиснулся сквозь кучку любопытствующих ребятишек. Пересек двор, обходя коровьи лепешки.

Вокруг выставленного на майдане стола, за которым ведьмак беседовал с солтысом, уже собралось десятка полтора поселенцев. Поэт поставил жбаны на стол, присел и сразу же понял, что за время его краткого отсутствия разговор нисколько не продвинулся.

— Я ведьмак, милсдарь солтыс, — повторил неведомо который раз Геральт, утирая губы. — Я ничем не торгую. Я не занимаюсь вербовкой в армию и не умею вылечивать сап. Я — ведьмак.

— Профессия такая, — пояснил неведомо который раз Лютик. — Ведьмак, понятно? Упырей убивает и вампиров. Всяку погань… укокошивает. Понимаете, солтыс?

— Ага! — Лоб солтыса, пропаханный глубокими бороздами от тяжкого мышления, разгладился. — Ведьмак! Ну да! А как же! Надыть было так сразу!

— Вот именно, — подтвердил Геральт. — Так вот я сразу и спрошу: найдется для меня в округе какая-никакая работа?

— А-а-а. — Солтыс снова принялся так натужно мыслить, что это можно было заметить невооруженным глазом. — Работа? Да нет… Разве что эти… Ну… Живоглоты? Вы о том, есть ли тут живоглоты?

Ведьмак усмехнулся и кивнул, почесав пальцем веко.

— Есть, — пришел к заключению солтыс после долгого раздумья. — А как же. Гляньте туды, горы видите? Там эльфы живут, там ихнее царство. Дворцы ихние, говорю, — ну прям из чистого золота. Ого-го! Эльфы, говорю. Ужасть! Кто туды пойдет, не возвернется.

— Так я и думал, — холодно сказал Геральт. — Именно потому я туда и не собираюсь идти.

Лютик нахально захохотал. Как и ожидал Геральт, солтыс думал долго. Наконец сказал:

— Ага. Ну да, оно, конешно. Но тута есть и другие живоглоты… Видать, лезут из эльфовых краев. Ну есть, милсдарь ведьмак, есть, а как же. Конца-краю им нету. А хужее всех будут привидения, я верно говорю, людишки?

«Людишки» оживились, окружили стол со всех сторон.

— Привидения! — сказал один. — Да, да, староста верно глаголет. Бледная девка по хатам ходит на заре, а детишки оттого мрут!

— И домовые еще! — добавил другой, солдат из местной стражи. — Коням гривы заплетают по стойлам, сталбыть!

— И нетопыри! Нетопыри тожить тута есть!

— И эти, как их, ну, порчуны! Из-за их человек аж коростой покрывается!

Несколько минут ушло на активное перечисление чудовищ, досаждавших местным хозяевам своими гнусными поступками или самим только своим существованием. Геральт и Лютик узнали об отвертах и мамунах, из-за которых порядочный человек в дом не может попасть в пьяном виде, о летюге, которая, вишь ты, летает, сталбыть, и сосет у коров молоко, о бегающей в лесу голове на паучьих ногах, о коболдах, носящих красные шапочки, и о грозной щучине, коя вырывает, слышь, белье из рук стирающих в реке баб и того и гляди возьмется за самих энтих баб. Не обошлось, как обычно, без жалоб на то, что-де старуха Нарадкова по ночам летает на помеле, а днем ворует фрукты, мельник подмешивает в муку желудевый просев, а некий Дуда, говоря о королевском управляющем, обзывает того вором и сволочью.

Геральт выслушал спокойно, кивая в притворном внимании, задал несколько вопросов, в основном относительно дорог и топографии, затем встал и кивнул Лютику.

— Ну, бывайте здоровы, добрые люди, — сказал он. — Я скоро вернусь, тогда посмотрим, что удастся для вас сделать.

Они молча ехали вдоль халуп и заборов под лай собак и ор детей.

— Геральт, — проговорил Лютик, поднявшись на стременах и сорвав маленькое яблочко с выглянувшей за ограду ветки. — Ты постоянно сетуешь на то, что тебе все труднее найти занятие. А из сказанного нам следует, что работы у тебя здесь навалом, будешь вкалывать до зимы, причем без передыху. Ты бы заработал немного деньжат, я набрал бы чудные темы для баллад. Так почему, объясни мне, мы едем дальше?

— Я не заработал бы и шелонга, Лютик.

— Это почему же?

— А потому же, что в их словах не было и сотой доли правды.

— Не понял?

— Нет таких существ, о которых они говорили. Нет и не было.

— Да ты шутишь! — Лютик выплюнул зернышко и запустил огрызком яблока в лохматого пса, особо яростно кидавшегося на бабки лошади. — Невероятно. Я внимательно наблюдал за этими людьми, а я в людях знаю толк. Они не лгали.

— Верно, — согласился ведьмак. — Не лгали. Они глубоко верили во все сказанное. Что, однако, не изменяет факта.

Поэт какое-то время молчал.

— Ни одного, говоришь, из этих чудищ… Ни одного? Да быть того не может! Что-то из их придумок должно существовать. Хотя бы одно! Согласись.

— Соглашаюсь. Одно тут есть наверняка.