Сергей Мельник - Возвращение

Дошли, добежали, доползли. Пришлось попетлять, пришлось ставить засады и срочно бежать в ночи, но задачи своей добились. Объединенная группировка северных баронств, приняла группу имперских рейнджеров вполне благосклонно, к тому же депеши от нового короля из столицы все были уже на месте и их ждали.

Император, в лице Прата Вайлед Нарога, в короткие сроки, привычно и профессионально стянул вокруг себя обособленный костяк из своих людей, тех, кто подошел раньше, тех, кто подошел позже. Полетели письма, засуетились гонцы, почта, новости, разведка, координация совместных действий совместно с Паскалем. Хвост змее укоротили, но вот голова, ощеренная сталью ордена бестиаров, все еще была опасна, и вполне могла повторить к весне еще один заход по кровавому кругу раздавленной смуты.

Впрочем, основываясь на своем опыте, Император все же склонялся к тому, что этот виток, эта петля исторических событий гражданской войны была окончена. Но был еще один штрих, последний шаг на пути завершения гамбита разыгранной карты между человечеством и эльфами, и на кону, увы, стояла его жизнь.

Вот так вот, не много не мало, а существование того, кого многие называют Вечным, было подвешено на слепую волю судьбы и характер тех, кто будет в праве решать будущее. Мог ли он как‑то повлиять на события? Конечно, мог, и даже в определенном смысле сделал это, но отказаться, от следующего шага был не вправе.

Почему? Потому что кое‑что знал, знал о сущности игроков, знал правду о тех, кто копает под него, а так же прекрасно понимал кто он, и что он такое, а так же почему именно ему предстоит следующий шаг.

Но торопиться не следует. Сначала он подбил тылы на случай своего долговременного отсутствия, переговорил с теми, кто будет вести дела за него, одел свой лучший из нарядов, гладко выбрил подбородок, и приготовил себе отличнейший обед из трех блюд.

Маленькая слабость большого человека. Мало кто знал, что император восхитительно готовил.

Суп дель`барро, пряный голубой мох, молочная составляющая и перепелиные язычки, на второе раковые шейки в чесночно–сливочном соусе с двумя отварными корнями исшельского дуба, ну а на десерт простота мира, в своем великолепии янтарно слезливых сот, срезанных заботливыми руками пасечников буквально на его глазах.

— Господин…Нарог. — Полог его шатра отошел в сторону, пропуская внутрь высокого статного брюнета с нахально вскинутой бровью.

— А! — Прат промокнул губы белоснежной салфеточкой, отбрасывая ее в сторону. — Граф Десмос! Прошу вас любезнейший присаживайтесь, могу ли я вам предложить чего‑нибудь выпить?

— От хорошего винного букета не отказался бы сударь. — Расплылся в улыбке граф.

— Понимаю–понимаю. — Кивнул старый вояка, поднимаясь и извлекая из небольшой плетеной корзины, запыленный, залитый сургучем глиняный кувшинчик. — Однажды мне год жизни пришлось провести в теле вашего собрата, так не поверите, до сих пор, есть не могу, пока все не обнюхаю. Потрясающее усиление обонятельных рецепторов, так сказать новая палитра красок жизни!

— Ну не все так сразу. — Хмыкнул граф, присаживаясь в одно из походных кресел и закидывая, нога на ногу.

— Увы, за все нужно платить. — Император протянул вампиру откупоренную пробку от кувшина. — Вы выяснили, где и кто?

— Достойно богов! — Граф зажмурился от удовольствия, поводя аккуратненько пробочкой у своего носа. — Все как вы просили господин Нарог. Позвольте угадать? Восемьсот сорок второй год? М–м-м… кажется восточные холмы баронства Элервейта?

— Обижаете сударь. — Рассмеялся Император, наливая два бокала, один из которых протянул своему собеседнику. — Мне поставляют с южных холмов, знаете ли, могу себе позволить!

— Обворожительно! — Десмос не пил, он словно кот макал кончик своего языка в бокал. — Как долго я был лишен этих чувств! Более семидесяти лет мне понадобилось, что бы насладиться вновь этим запахом, а вот в последние десятилетия даже вкус понемногу возвращается.

— Рад за вас! — Император отсалютовал своему оппоненту бокалом. — Но давайте вернемся к нашим делам.

— Хенгельман. — Вампир с сожалением отставил в сторону свое вино, впрочем, не упуская из рук винную пробку. — Обе. Наш Ульрих у них, естественно как вы и говорили, вся округа там напичкана дьесальфами. От Теней бойцов не много, но от этого не легче, госпожа Шель привлекла бойцов своего клана, плюс подозреваю как минимум двое это лесовеки Дома Солнца.

— Подозреваете? — Император задумчиво осмотрел вампира с ног до головы.

— Увы, господин. — Граф виновато развел руками. — Там даже таким как я не проскочить.

— Сильны? — Император поджал губы.

— Сверх меры. — Кивнул посерьезневший Десмос.

— Мне понадобиться фора минимум в пол дня пути. — Раздался голос третьего человека заставивший вздрогнуть вампира.

В дальнем темном углу шатра появилась фигура щупленького паренька, чье тело с ног до головы было укутано в непроглядную хламиду.

— Вам хватит этого времени уважаемый Альмадир Фархат? — Склонил свою голову император, охватывая взглядом темную фигуру.

— Должно. — Пожал тот плечами. — Твои люди, плюс гнездо графа.

— Но Хенгельман… — Поежился вампир. — Эти две в состоянии помирить нас всех там, не разбираясь, кто будет правым, а кто виноватым.

— А вот это уже господа… — Тот, кого именуют как Альмадир Фархат Халим, уселся в третье кресло, с интересом покосившись на откупоренный кувшинчик. — Это уже пусть будет вопросом нашего барона, в конце концов, мы и так многое для него сделали.

Спал. Ел. Думал о смысле жизни. Четыре дня в компании двух старушек, пользительно сказались на моем здоровье. Меня выкормили, выходили, выстирали, вычесали, и откровенно затрахали советами и разговорами. Милейшей души некромантки, все говорили и говорили и говорили со мной о смыслах, последствиях, о том, что я сделаю, чего я не сделаю, пытались достучаться до моего сознания, а я лишь молчал, кивал, думал и откровенно отъедался, так как чего не отнять бабулькам, так это дара вкусности стряпать.

Охамев от вседозволенности и неги, послал даже одну бабульку, за вещами, моими сходить в гостиницу, самому не хотелось. Холодно уже на улице.

— Идет, Улич. — Подала голос уже под вечер как‑то печально Милана Хенгельман, облюбовавшая местечко у окошка. — Пора сынок.

Сердце у меня в груди сжалось испуганным комочком, бешено трепеща своим тихим голоском: «нет, нет, нет, нет!». Но меня попросили, две щупленьких, стареньких прохиндейки знали, что я не смогу им отказать.

Пора.

Как не прокручивай задуманное в голове, сколько раз все по кругу не обсуди, а руки тряслись, когда Милана улеглась на топчане, а Априя Хенгельман на лавке у печи, закрывая глаза и складывая ручки вдоль своих сухоньких тел.