Меч Юга - Дэвид Вебер

сталь корсаров. Руки рулевого-халфлинга взметнулись, и пружинные движители глухо загудели. Их длинные, тонкие снаряды с воем пронзали как защиту, так и пиратов, и оставшиеся лучники Селдвина развернулись, посылая свои стрелы через поручни в зубы идущим на абордаж пиратам.

Но именно Хорнос нанес самый сокрушительный удар. Корсарские стрелы свистели среди его людей, как кормящиеся акулы, но они мрачно ждали, когда Хорнос и боцман поднесли факелы к бэйнфайру и отпрыгнули в сторону. Огонь бил гейзером, и артиллерия грохотала гораздо громче, чем метатели дротиков. Длинные ракеты взлетели, оставляя за собой вонючий дым и пламя в виде размытой линии над морем, и артиллеристы схватили мечи и абордажные пики и выстроились позади Хорноса, когда их ракеты устремились к их врагам.

Выстрел боцмана попал в фальшборт пирата по левому борту. Он пробил толстую обшивку, осыпав ее градом осколков, и разлетелся по палубе, но головка не разлетелась вдребезги. Из нее потек жидкий огонь, но воющий корсар - обезумевший от жажды битвы или в высшей степени отважный - перевалил его через борт. Ужасная субстанция воспламенила его одежду, цепляясь за нее, как смерть, и его пылающая фигура вылетела за борт вслед за пожаром, даже когда его корабль преодолел последние несколько десятков ярдов, чтобы прижаться к "Повелительнице волн". Его кричащее тело было раздавлено между скрежещущими корпусами, но его жертва спасла корабль, и его товарищи полезли на борт, наконечники копий блестели в дыму.

И там был дым, потому что выстрел Хорноса попал в палубу головного корабля по правому борту, и члены команды дико разбежались, когда снаряд разлетелся на огненные осколки. Вода была почти бесполезна против огня, начиненного негашеной известью, и он распространялся слишком быстро, чтобы его можно было тушить ведрами с песком. Клубился дым, и огонь лизал мачты. Паруса и просмоленный такелаж превратились в башни пламени, и крики рассказали свою историю, когда пиратский корабль вышел из-под контроля, осыпая море обугленными кусками холста и горящей краской.

Корсар унесся прочь, окутанный разрушением, и волшебный ветер превратился в обоюдоострое оружие, унося его навстречу гибели. Ветер наполнял нетронутые паруса и раздувал пламя до неистовства. Сильная жара согнала рулевых со своих постов, они не могли управлять своим мчащимся судном, и отчаявшиеся люди бросались за борт только для того, чтобы быть отброшенными назад к корпусу и затертыми волнами из-за скорости их корабля.

Отвратительное приветствие раздалось от команды Брандарка, когда трое оставшихся отправились к ним. Крючья взметнулись вверх, чтобы вонзить железные зубья в бревна "Повелительницы волн". Корпуса протестующе застонали, соединившись в грохоте дубовых досок, и корсары вскочили на низ фальшборта, нанося удары защитникам. Пики ударились о броню, когда пираты правого борта неожиданно встретили вооруженных топорами людей, но два других корабля извергли орды воющих воинов, которые вспенились слишком густо и быстро, чтобы их можно было остановить.

Волна абордажников ворвалась в каюты через кормовые окна и перекатилась через кормовой поручень. Они были слишком близко для стрельбы из лука, и Кенходэн выпустил свою последнюю стрелу в рот офицера, прежде чем выхватить свой клинок. Он быстро попятился к Венситу, отчаянно пытаясь защитить волшебника от стальных клыков, сжимающих толпу сражающихся людей, и голос волшебника раздался позади него. Его слова были неразборчивы, но сила, потрескивающая в их сердцевине, покалывала затылок Кенходэна.

Пение Венсита усилилось, но, несмотря на всю его мощь, сила в его словах была скрыта, бледная рядом с видимой угрозой, исходящей от двух корсарских кораблей. Надвигались две тьмы - похожие на кулаки, сливающиеся в одну огромную, покрытую щупальцами массу полуночной тьмы убийства, чреватую разрушением и нащупывающую добычу, как живой враг, и корсары торжествующе взвыли, увидев своих тайных союзников.

Они были защищены от его прикосновения; команда "Повелительницы волн" - нет.

Черное щупальце достигло корабля, вытянувшись перед своими собратьями, и задело одного из матросов Брандарка, когда он вонзил свой кортик в грудь пирата. Черная ласка пронзила его. Мгновение он стоял неподвижно, как скала, в вихре рукопашной схватки, а затем опустил оружие из рук, сомкнутых на собственном горле.

Он закричал в агонизирующем ужасе, когда его собственные пальцы лишили его жизни.

Кенходэн болезненно отвел взгляд, и защитники дрогнули. Чистая смерть - это одно; эта мерзость была больше, чем могло выдержать простое мужество. И все же они не сломались, потому что откуда-то впереди, подобно морскому грому, раздался голос.

- Томанак! Томанак!

Бычий вызов Базела Бахнаксона взревел ввысь, и яркое лазурное сияние вырвалось из обшивки "Повелительницы волн". Щупальца колдовства зашипели, отскакивая, распадаясь на дым при его прикосновении, и сопротивление команды усилилось. Однако заклинание было только сбито с толку; оно не было отменено, и оно снова набрало свою силу. Многочисленные змеи тьмы отступили, слились, объединились в единую могучую колонну... а затем врезались в защитное голубое сияние, как стальной таран.

Щит треснул. Он не потерпел неудачу, но таран бесшумно врезался в него, и Кенходэн почувствовал ненависть, целеустремленность и мощь, исходящие от него, как дыхание доменной печи Дварвенхейма. В нем появилась трещина - крошечная, не больше человеческой ладони, - и корсары торжествующе взревели, когда чернота хлынула через крошечную брешь, проливаясь на палубу, как масло, распространяясь, как яд.

Копье белого света внезапно вонзилось в темноту из стали меча Венсита - стали, извивающейся, с ползущей арабеской красных и золотых рун. Он проигнорировал черноту, разливающуюся по палубе; вместо этого луч пронзил колонну, которая погнала эту черноту вперед. Он ударил, как пылающая стрела, и пронзил его насквозь, добираясь до сердца, и голова Кенходэна запульсировала от звука животного крика ярости. Он знал, что это произошло из-за колдовства Венсита, и это приводило его в ужас.

Безумие бушевало, когда свет и тьма встретились, и облако с шипением отпрянуло. Белый свет прорвался глубже, пылая на фоне тьмы, и Кенходэн зачарованно смотрел, как колдовство сражается с колдовством. Черный яд на палубе рассеялся, втягиваясь обратно в таран позади него, и этот таран отошел от корабля, когда голос Венсита стал выше. Это было так, как если бы свет был шестом, с помощью которого волшебник отгонял опасность от корабля, но темнота только сбивала с толку. Она еще не была побеждена, и равновесие ненадежно колебалось взад и вперед.

Защитники с новой надеждой схватились за оружие. Пока Базел и Венсит стояли на ногах, они защищали "Повелительницу волн" от тьмы, и пока дело касалось крови и клинков, команда Брандарка знала, что она равна любой угрозе. Но корсары знали, кто помешал их союзникам, и они бросились вперед, чтобы