Пирс Энтони - С мечом кровавым

— Разумеется, буду! Но что именно Сатана замышляет сделать Луне? Лахесис говорила мне, что Луне предначертано разрушить…

— Ей предстоит подать решающий голос против сатанинской политической власти на Земле, что произойдет через несколько лет. Сатана хочет отстранить ее от политической деятельности или как-нибудь перехитрить ее, чтобы установить свое господство и заполучить большинство душ. Это была бы его окончательная победа над Богом.

— Неужели Сатана в состоянии такое сделать? Изменить все на Земле по своему усмотрению? Почему Бог не остановит его?

— Они заключили договор невмешательства, — объяснил Танатос. — Бог есть Добро, поэтому он чтит договор и оставляет смертным свободу воли, к чему бы это ни привело. Но Сатана, являясь Злом, договор нарушает и постоянно стремится получить как можно больше власти.

Мима вспомнил, что Гея говорила то же самое. И все же ему трудно было это принять.

— Но тогда… что может помешать победе Сатаны?

— Другие инкарнации, — ответил Танатос. — И война теперь переходит в твое ведение. Управляй ею как следует.

— Я постараюсь, — пообещал Мима. — Хотя я все еще новичок на этом поприще и мне многому надо научиться.

— Вот поэтому следующее сражение должно быть твоим. Сатана всегда бьет в самую слабую точку.

Мима и не сомневался. Однако легче от этого ему не стало. «Пять колец» рекомендовали первым делом нападать на сильные позиции противника, но доводилось ли автору когда-нибудь биться с самим Сатаной?

11. ХРОНОС

Восторг, предприняв титанические усилия, чтобы обрести место в мире смертных, наконец нашла себе занятие. Она устроилась в университет Кильваро внештатным консультантом по индийской культуре. В этом ей очень помогла Луна, и Восторг была благодарна. Она вполне подходила для такой работы, так как говорила по-английски и на языках нескольких индийских княжеств, а также отлично знала их обычаи и искусство. Деньги, которые она зарабатывала, позволяли ей оплачивать номинальную аренду за проживание в доме Луны, что давало принцессе ощущение независимости, которого раньше она не знала.

Танатос, верный своему обещанию, ежедневно уносил девушку и доставлял обратно в Цитадель Войны. Сперва Восторг побаивалась его скелетообразной внешности, потом знакомство с Луной успокоило ее.

— Зейн, — так Луна называла Танатоса, — на самом деле не Неумолимый Жнец. Он обыкновенный мужчина, очень сострадательный и выполняющий трудную работу.

Сострадание — своего рода магическое слово. Зависимый человек весьма ценит в других такое свойство. Поэтому Восторг очень зауважала Танатоса, больше не страшилась и смотрела на его службу так же, как на Мимину.

А между тем работа вбивала клин в их взаимоотношения. Восторг ничего не требовала от Мимы и не обсуждала его занятия, однако он постоянно чувствовал напряженность, когда речь заходила о службе. Мима приучился не упоминать при девушке о подробностях своих дневных занятий, потому что Восторг сразу чувствовала себя неуютно и становилась холодной, даже не отдавая себе в этом отчета. Они стали реже заниматься любовью.

Но что он мог поделать? Миму и самого одолевали сомнения по поводу собственной службы, но он все тщательно обдумал и пришел к выводу, что для него лучше всего продолжать заниматься этим делом. Ирония судьбы заключалась в том, что та самая должность, которая спасла их с Восторг от разлуки в смертной жизни, теперь неуклонно их разделяла.

Однажды вечером Восторг не появилась. Кажется, в университете проходил какой-то поздний семинар, на котором ей обязательно следовало присутствовать, поэтому было лучше остаться у Луны, чтобы не опоздать утром. Они увидятся на следующий день.

Все это было понятно и разумно… но Миме не нравилось оставаться ночью в одиночестве. Пребывая в скверном расположении духа, он снова вышел в сад.

Там, конечно же, была Лила.

— Сдается мне, что ты готов завести наложницу, — сказала она. — Позволь мне войти в твои владения, и я буду служить тебе, исполняя все твои прихоти.

Мима посмотрел на нее. Лила была одета в слегка переливчатое, немного светящееся платье, под которым таилось тело, сотворенное, как ему было известно, в Аду. Лицо ее лучилось классическим совершенством, а роскошные волосы стекали по плечам, словно полночная река из шелка.

Однако Мима видел немало красивых женщин — и обладал ими, — и он все еще не доверял созданиям Сатаны. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из них имел доступ в его дом.

— Ты, — коротко проговорил он, уже не заикаясь в этой части сада, — ты втолковала Восторг понятия независимости!

Лила с невинным видом широко раскрыла глаза:

— Ну да, мы беседовали, и она расспрашивала о нравах западных женщин. Я не сказала ей ничего такого, что было бы неправдой.

— Например, о родстве между Луной и Орб?

— Обе они хорошие женщины.

— Чего нельзя сказать о тебе.

— Это так, — согласилась она.

— Ты сказала Восторг, что очутилась в Аду потому, что тебе «фуфло навесили». Убежден, что это ложь.

— Она меня неправильно поняла. Я говорила не о себе. Я — демоница, поэтому не обладаю присущей настоящим людям скромностью. Я сумею выполнить такие твои причудливые желания, на которые порядочная женщина никогда…

Разозлившись, Мима схватил ее за руку, не зная, что с нею сделать. Лила с готовностью приблизилась, и он ощутил мускусный аромат ее тела.

— Если хочешь, можешь ударить меня, — проворковала она. — Делай все, что тебе приятно. Все что угодно…

Мима отпустил ее.

— Мне все в тебе неприятно, — бросил он, повернулся и зашагал к Цитадели.

— Каждая произнесенная тобою ложь, — сладко проговорила Лила ему вслед,

— приближает тебя к Сатане, Отцу лжи.

Он не обратил внимания на эту колкость. Но когда вернулся в свою одинокую комнату, насмешка всплыла в памяти и никак не давала покоя. «Пять колец» советовали мыслить честно, однако он солгал, так как тело Лилы, если не ее природа, весьма нравилось ему. А на самом деле и ее существо, ее желание находиться при нем и служить ему также были очень соблазнительны. Он искал не жену, а всего лишь наложницу; почему бы не взять Лилу?

Потому, что Лахесис предупреждала относительно Сатаны. Если Сатана и впрямь задумал разлучить Миму сначала с Орб, а потом с Восторг, — и этот второй замысел расстроился лишь в результате того, что принц стал Марсом,

— тогда Мима не желал иметь ничего общего с воплощением Зла. Действительно, Сатана использовал свою подручную Лилу, чтобы сбить Восторг с толку, засоряя ей голову феминистско-суфражистскими понятиями. Мима был рад, что удалил ее от Лилы. Следовало ли ему самому теперь находиться в обществе Лилы? Очевидно, что нет.