Райдо Витич - Обитель Варн

- С такими показателями курсантов отчисляют. Но у меня есть еще три недели, чтоб исправить положение.

- Справитесь?

Алиса без раздумий и колебаний ответила - "да", впервые откинув слова - не знаю, подумаю, постараюсь - за край сознания.

Глава 12

Они давно проснулись и просто лежали, нежась в объятьях друг друга. Им было хорошо вместе, без слов, без мыслей, без желаний - тепло, спокойно и тихо.

Бэф гладил пальцем руку Лесс и наслаждался ароматом ее волос. Лесс же изучала татуировку на груди Варн, щурясь от уютного чувства безмятежного блаженства. Она обвела пальцем круг, звездочку, заключенную в нее, пробежалась пальцем по завиткам рунической вязи и тихо попросила:

- Расскажи о себе, Бэф...

-- Зачем?

-- Интересно. Расскажи все: хорошее и плохое.

- Хорошо...Я очень стар, любовь моя, пятьсот долгих лет, две тысячи весен и зим прошли мимо меня, не заметив, незамеченные... Мой отец, граф Рицу, был помешан на мистике, магии, оккультизме, алхимии. С утра до вечера он занимался одним - сидел в своей лаборатории вместе с какими-то очень мутными людьми. Я почти не замечал его, он меня. Порой мне казалось, его забыли поставить в известность о моем существовании. Сколько его помню, он всегда имел отрешенное выражение лица, задумчивый взгляд, что прятал под густые, насупленные брови... Мне было семнадцать, когда умерла моя мать. И ничего не изменилось. Отец сел за стол и даже не обратил внимания, что его жены нет на привычном месте.

Бэфросиаст смолк на пару минут, пристально изучая фреску над головой, и продолжил:

- Я вспылил. Я ударил его и почувствовал глубокое удовлетворение от своих действий. Он сидел на полу, вытирал кровь с губ и смотрел на меня, силясь то ли вспомнить, то ли понять - кто я такой. Его не волновала причина, по которой я его ударил, его интересовало - а не тот ли я гомункул, что он вывел в своей реторте? Через два года я узнал, что мама стала жертвой его эксперимента. Она выпила жидкость, что по его подсчетам должна была подарить ей вечную молодость... Макропулус!

- Тс-с-с...Ты до сих пор зол на него?

- Нет, - хмыкнул Бэф и, подумав, добавил. - Он был первый, кого я убил.

- Это успокоило тебя?

- Нет, примирило с ним.

Оба помолчали, и Лесс спросила:

- Ты кого-нибудь любил, кроме матери?

Бэф долго думал, прежде чем ответить. Перед его глазами возникла картинка из далекого, казалось бы, не просто забытого - погребенного прошлого...

Хрупкая фигурка, обернутая голубой кисеей, золотистый локон, выбившийся из-под капора, наивный взгляд чуть раскосых синих глаз и голос, как колокольчик.

Милая, юная, нежная - любовался девушкой Бэф, сопровождая в утренней прогулке по окрестностям замка.

- Бэфросиаст... Какое странное имя, - заметила она, вскользь взглянув на юношу, и покраснела вслед за ним.

- Причуды отца.

- У вас строгий отец.

- Странный, как и мое имя.

- Мой отец тоже ....

- Чудак?

- Мы не вправе обсуждать родителей, Бэфросиаст, их нам дал Бог.

- Но согласитесь, Софи, они порой несносны.

Девушка смутилась, отвела взгляд и пришпорила лошадь. Голубой бант качнул ветер, и золотистый локон свился с лентой...

- Она была очень набожна, ранима и чиста, как ангел. Ее звали Софи...

- Ты любил ее?

- Очень. Терялся, бледнел, глупел. Они приехали к нам по вызову отца. Она и Бонифаций Шталевски - алхимик, маг, чародей. Ее отец. Он был парой моему - такой же мрачный, вечно задумчивый. После смерти мамы наш замок превратился в приют для убогих: юродивые, фигляры и мудрецы, нищие, аферисты, шарлатаны, святоши, монахи - тамплиеры, адвентисты. Да, Бог их ведает, кого еще привечал отец. Большинство - сброд, но были и очень занятные личности. Роберт Монгрейм и Юзифас фон Шторц. Они прибыли в замок за неделю до приезда Шталевски. Уверенные в себе, чуть надменные, одеты в пику остальным гостям - изыскано, по моде. Манеры совершенны, речь изыскана и учтива. Сразу было ясно - дети именитых дворян. Мне было двадцать два. Им с виду лет по двадцать пять. Небольшая разница в возрасте и интересы сходны. Но их опыт был под стать старикам, а я был зеленым юнцом, не знающим иного мира, чем замок и его окрестности....Потом приехала Софи. Я влюбился сразу - страдал, мечтал, но был слишком неуклюж по своей неопытности, порой через край пылок.... Юзифас вел себя осмотрительней и очаровал ее. Я сгорал от ревности, глядя, как они воркуют, порой готов был убить соперника, порой Софии. Роберт не вмешивался, наблюдал и давал мне дельные советы, половину из которых я пропустил мимо ушей. События так стремительно начали развиваться, что я по-просту не мог за ними уследить: сначала слегла Софи. Я не спал ночами - дежурил у ее покоев, выспрашивал у слуг состояние ее здоровья, прорывался к ней и видел, что она спит. Неделя, две - Софи спит. А рядом с ней дежурит Юзифас. Я был вне себя, готов был на любое безумство. И легко согласился на предложение Роберта сделать эту татуировку. Якобы талисман для увеличения привлекательности, для успехов в любви. На деле он готовил себе смену. Он хотел уйти, но замок держал его, как держит сейчас меня.

- Что это значит?

- Варн, любовь моя, могут уходить в другой мир, в другое измерение. Но этот знак возвращает назад, как бы ты ни хотел остаться. Я могу уйти от силы на неделю, но потом вновь вернусь и вынужден буду выполнять отведенную мне роль, главенствовать в этом мире и жить, жить, жить. На это рассчитывал Юзифас. Он надеялся, что Роберт передаст ему знак вожака, но тот решил, что с него хватит Софи. Он понял, что Шторц не подходит на роль главы клана, хранителя довольно обширной территории. В его умозаключении был резон - Юзифас поддался не возвышенным чувствам, а самым низким. Им двигала не любовь, а зависть. И ради нее он погубил невинную девушку. Софи месяц превращалась в Варн и потерялась через две недели. Улетела на охоту и не вернулась, как часто случается с дитенышами, живущими без наставника, без четкого контроля вожака, без опеки клана. Я понял, что что-то не ладно, когда Софи стала вести себя, как котенок. Заподозрил и Роберта, и Юзифаса в вампиризме, - улыбнулся Бэф и хохотнул. - Я даже наточил осиновый кол и пришел ночью в покои Роберта. А тот словно ждал меня - сидел на постели и от скуки раскладывал пасьянс....

Роберт вскинул взгляд на бледного, как приведение, юношу, вторгнувшегося в его покои с решительным видом гренадера с осиновым колом наперевес.

- Ах, какая прелесть, - хохотнул, качнув носком элегантного ботинка. - Сами наточили, Бэфросиаст?

Тот двинулся к насмешнику и приставил пику к его груди.

Монгрейм скептически покосился на палку, потрогал острие и, оценив, кивнул: