Богатырь и Звезда Сварога - Александр Дубоносов

бандитов рубаху и порты. На одном из убитых старцем он нашёл накидной дорожный плащ.

— Ну-ка, птенчик, скажи, что на них надето? — окликнул слепой воин Яромира, тыкая в тело четырехпалого посохом.

— Кожаные доспехи, а поверх серебрянкой на груди выведены что-то похожее на горы.

— Трусливые собаки! Беглые, из войска Сталь-градского. — старец презрительно плюнул на труп четырехпалого. — С поля бранного бежали и лиходейничать подались… Соскобли краску. Коли на дороге разведчики Игоревы тебя с горами этими приметят, то на первом же суку вздёрнут и не спросят, чей будешь. Да выбери клинок понадежней. Как видишь, времена сейчас неспокойные, да и по лесам ещё много чего неприятного шастает…

На втором убитом старцем войне Яромир нашел хороший булатный меч и искусно пошитые кожаные ножны с ремнём.

Яромир снарядился и продолжил помогать слепому воину складывать тела в телегу, которую они доверху заложили сухими ветками и подожгли.

Лошадей слепой воин предусмотрительно привязал поодаль.

Старец и Яромир некоторое время молча стояли и смотрели на разгорающиеся языки костра.

— Славно пылает, — начал старик. — Дело сделано, теперь и дух перевести можно… Хоть и бандюги, но провианту нам малость оставили. Садись, птенчик, перекусим.

Они разместились возле широкой сосны. Старик маленьким ножом нарезал вяленого мяса, поломал хлеба и дал Яромиру один из бурдюков с ягодным вином.

Яромир, которого уже немного отпустило, не мог надивиться, как всё это старец делал с плотно завязанными глазами.

— Чего вылупился, птенчик?

— Ты колдун? — Яромир с трудом откусил кусок жесткого мяса.

— От части. — старец загадочно улыбнулся. — Учись не удивляться, птенчик, ведь много чего тебе ещё предстоит повстречать, и моя слепота в этом — самая малая крупица.

— Но всё же, в чем секрет?

— Нет никаких секретов. Были у меня глаза. Самые прекрасные, самые замечательные глаза во всех мирах! Но меня предали и подло обокрали. Да-а… Слагали были, что их у меня было аж целых двенадцать! Только все это брехня… Не верь. Вот, сам убедись.

Старец развязал повязку и поднял веки, на месте которых оказались лишь пустые темные глазницы.

Яромир от неожиданности и странности зрелища поперхнулся.

— Страшно? А ты не бойся, привыкай, привыкай… Я научился жить с этим. Всё, что вокруг нас помогает мне видеть. Дуновение ветра, пение птиц, шелест травы, даже биение твоего сердца. Но с глазами, моими милыми глазами, было гораздо лучше… Сейчас же только чувства людские предо мной, как на ладони, а раньше я мог разглядеть самые глубокие тайны любой души. Вот, например, знаю, что больно тебе, внутри больно, тревога съедает. Сбит с пути… Да-а… Рассказывай.

Яромир глубоко вздохнул и глотнул вина.

— Да что говорить… Подвел я отца, страшно обидел его, а ведь кроме него у меня никого и не было. Ну ладно, Траян еще, только он же конь, много-ли от него дождешься? И теперь знать не знаю, куда мне топать и чего делать.

Яромир вкратце поведал старому воину о нескольких последних сутках, о том, что на топях приключилось, о старухе и ссоре с отцом. Неизвестно почему, но Яромир чувствовал, что он полностью может довериться слепому старцу. Тот, в свою очередь, тоже оказался прав — выговориться Яромиру было необходимо.

— Значится, славных ты, птенчик, кровей. Теперь всё понятно…

— А ты-то сам кто будешь?

— Раз ты мне душу открыл, то и мне от тебя таить нечего. Имя мое — Ховала. И я — никто. Странствую по дорогам и помогаю в беду угодившим. Стоит почуять мне беду какую, то любой подлец будет наказан по деяниям своим. Того, кто пустословит — проучу. Кто неимущего ограбит — самого дорогого лишу. Кто убивает и насилует ради забавы — навеки упокою. И не посмотрю, бедняк али князь предо мной. Как видишь — для меня все едины. Но, скажу тебе честно, есть и у меня цель. Я хочу найти, того кто сделал это со мной, покарать и вернуть то, что моё по праву!

— Я слыхал от братьев, что люди зубы научились менять на золотые, но, чтобы глаза… — Яромир продолжал мелкими глотками опустошать бурдюк с вином и достал из-под рубахи Звезду Сварога. — Чудной ты…

— Чем ты там бренчишь таким? Дай-ка сюда. — Ховала протянул Яромиру руку.

Тот небрежно вложил в амулет в горячую ладонь Ховалы.

— Хм… Звезда Сварога, знак рода княжеского. Как любопытно… Ты где его достал? — Ховала протянул амулет обратно.

— На болотах, у водяного отнял.

— О как, у самого водяного? Занятно, занятно… Ты полон сюрпризов, птенчик. Больше никому его не показывай. Спрячь под рубахой и понапрасну не вынимай.

Яромир непонимающе смотрел на Ховалу. Старик задумчиво сидел, смотря пустыми глазницами на языки огня.

— Вижу, что ты растерян и вопросов у тебя — уйма, только не мне на них отвечать. Придёт время, само всё откроется. Сейчас, птенчик, порхать тебе прямиком в Слав-город. Там брат твой, князь Игорь, престол держит…

Яромир прыснул изо рта вином в костёр, от чего в небо поднялись яркие языки огня.

— День становится всё краше и краше. Одна весть пуще другой!

— Ох, так ты не знал, что княже с тобой одной крови? Низко кланяюсь, князь птенчик! — старик наклонил голову и звонко рассмеялся. — В Слав-городе найдешь ты ответы, и береги Звезду Сварога, как зеницу ока! Она — прямой путь в княжеские покои. Слушай меня внимательно…

Старец принялся выводить острием ножа на земле что-то похожее на леса, реки и дороги. Карта.

— Коня возьмешь и прямо по дороге, до стана войска Слав-городского, что подле Троицка стоит. В стан — ни ногой, живым оттуда не вылетишь. Для них сейчас — каждый погань Сталь-градская. Перед станом повернешь в лес, вот сюда, а там прямо до Большака и на Слав-город, не сворачивая. Будь готов, на большой дороге ты и пострашнее беглых повстречаешь. Не помри раньше положенного! Ну, а мне пора дальше путь держать.

Ховала встал, поднял посох, собрал немного еды и отвязал одного из коней.

— Гой еси, птенчик! Да сбудутся деяния твои от круга, до круга! — крикнул Ховала, махнув Яромиру рукой. — Ещё свидимся!

— И ты будь здоров, старик, ныне и присно! — Яромир махнул ему в ответ и Ховала, ведя коня под узду, скрылся в тени леса.

Яромир осушил бурдюк, собрался в дорогу, запрыгнул на коня и поехал в другую от Ховалы сторону.

Телега за его спиной ещё долго продолжала гореть ярким пламенем.

Глава 15: «Что писец — то я вижу…»

Большой Торговый тракт.

Широкая, раскатанная телегами и протоптанная