Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина

оккупировали французы. Под конец наполеоновских войн они превратили его в военный госпиталь, смертность в котором была настолько высокой, что умерших хоронили в братских могилах.

Когда графство перешло во владения Пруссии, в нем и организовали кадетский корпус.

Мальчик боялся.

Боялся пока ехали, когда вышли из экипажа перед устрашающим размерами замком… Это потом он разглядел прекрасные виды, открывающиеся с высокой горы, на которой тот стоял – живописную деревню рядом, леса, поля и пустоши. Вдалеке полосу широкого Рейна и знаменитый горный массив Зибенгебирге, отмеченный семью высокими горами.

Но это потом… а пока он дрожал от волнения и страха – когда отец представлял его, когда его оформляли, переодевали и уводили куда-то незнакомые суровые люди. Оглянулся… отец молча смотрел ему вслед. Слезы поплыли сами собой… этот страшный человек казался сейчас особенно хорошим - единственный здесь, кого он знал.

Прелестная мордашка вся в слезах, испуганный взгляд – таким увидели его в роте. И если малышня приготовительного класса чувствовала себя ненамного лучше, то старшаки…

При разделении воспитанников на ротные группы учитывались не столько их возраст и успехи по учёбе, сколько строевые способности. Кроме того, воспитанники старших классов могли быть переводимы в младшие роты для помощи ротным офицерам в наблюдении за порядком. Из-за этого в каждой из рот встречались кадеты самых разных возрастов.

И для маленького Фифи начался ад.

Из-под ласковой материнской опеки он попал в чисто мужское общество, однако одним из… себя не чувствовал.

Может и нечаянно, но все-таки отвергнутый отцом, он вступил в мир других мальчишек, а тот был состязателен, иногда жесток, очень динамичен. В нем нужно было уметь соревноваться, побеждать, завоевывать уважение. Всему этому Фредерик должен был научиться у отца, но он не имел такой возможности и теперь ощущал себя чужим по отношению к этому миру — и другие мальчики тоже ощутили его чужеродность. Этого оказалось достаточно, чтобы Фифи стал изгоем. А еще такая характерная черта, как красивая внешность - травля была обеспечена.

Кадетский корпус был закрытым учебным заведением, в котором ожидаемо процветали подобные негативные явления: грубость нравов, конфронтация «отчаянных» кадетов с начальством и другими кадетами, травля слабых.

По этой же причине здесь была установлена суровая дисциплина с телесными наказаниями, причем ротным командирам было предоставлено право сечь кадетов розгами по своему усмотрению.

Конечно, можно было пожаловаться на обидчиков.

За нарушения воинской дисциплины и внутреннего порядка кадеты старших классов могли быть отчислены на службу в армию в рядовом или унтер-офицерском звании. Но… Фредерик знал, что после такого предыдущий ад покажется ему раем.

Единственно возможным в его положении было изо всех сил стараться, чтобы если и не преуспеть в учебе, то хотя бы не слишком сильно отставать.

С этим было трудно… вначале он много болел, один раз к нему даже вызвали отца – попрощаться, но в тот раз повезло, и мальчик выкарабкался. Может как раз благодаря тому, что рядом был отец и просто сидел возле его кровати. Сейчас Фредерик мог предполагать варианты… тот мог ждать его кончины, чтобы не ездить в такую даль дважды. Но могло быть и так, что он действительно волновался и беспокоился – в это хотелось верить больше.

В программу обучения кадетского корпуса наряду со специальными военными предметами были включены основы точных, естественных и гуманитарных наук. Преподаванию последних уделялось особое внимание – литература, история, геральдика и генеалогия. Кадеты обучались верховой езде, фехтованию, танцам, юриспруденции, новым и древним языкам.

К концу обучения Фредерик окреп и неплохо преуспел в учебе - не столько в строевом и боевом направлениях, как в науках. Вовремя переводился из класса в класс, хотя уставом разрешалось оставаться по два года в каждом классе. Из-за чего некоторые кадеты проводили в приготовительных и общих классах больше, чем положено и выпускались в возрасте 18-20 лет.

Это могло быть для него хорошим способом – остаться в младших классах, автоматически перейдя из категории подчиненных в категорию доминирующих над младшими в силу возраста и физического превосходства.

Но это означало бы отставание, и он еще сильнее упал бы в глазах отца. Так что… подобное счел для себя недопустимым, тем более что в выпускных классах, как лицо высоко-титульное, был переведен в специальный класс, предполагавший двухлетнее командное обучение. Из кадетского корпуса Фредерик Август выпустился в обер-офицерском чине – secondoletnant.

В возрасте шестнадцати лет был распределен на службу в главное управление ландвера в Штутгарте. Тот состоял из шести команд, руководить одной из которых предстояло юному секонд-лейтенанту.

Еще пара лет были трудными для него донельзя… Новый коллектив, переориентация в видении перспективы, смерть матери, с которой он не успел попрощаться, нежелание братьев общаться, невнимание к нему отца…

Хотя тот обязательно должен был интересоваться его успехами – как иначе? Но виделись они крайне редко – на торжественных мероприятиях, когда этого просто нельзя было избежать.

В восемнадцать, начав посещать балы, Фредерик понял, что женщины его не интересуют. Нет… любопытный по своей природе, вначале он заинтересовался… не ими, а новыми событиями жизни – музыка, танцы, новые люди, красивые помещения… такое времяпровождение казалось ему привлекательным, разнообразило жизнь.

Но дамы, девицы… Он помнил искренность мамы, мягкую улыбку, ее колыбельные для него, чтение книг – опять для него, заботу, внимание и ласковые руки…

Здесь было что-то совсем другое, будто иной мир.

Высокий титул и привлекательная внешность, а еще родство с королевским домом сделали юношу желанной добычей. Его внимания добивались разными способами, давно и добросовестно освоенными женской половиной общества, но все было напрасно.

Тогда пошли в ход новые ухищрения – Фредерика пытались поставить в компрометирующее положение, заманив в комнату и оставив наедине с девицей. Смешно сказать, но их еще и заперли. Хорошо он успел сообразить, что к чему и выпрыгнул в окно, дерзко послав девице, быстро приводившей одежду в беспорядок, воздушный поцелуй.

На самом деле на душе было гадко… Мерзко и противно. И страшно подумать – а если бы не первый этаж? Тогда он ринулся бы и со второго, и третьего – насколько ужасными видел последствия.

Казалось бы, к этому времени молодой мужчина уже должен был нуждаться в женском обществе - специфическим образом.

Действительно… все неженатые офицеры посещали публичные дома, об этом велись непринужденные разговоры. Но с потребностями организма Фредерик справлялся сам. Да и, в конце концов, могут же монахи обходиться без женщин, доживая до глубокой старости? Так можно прожить очень долго, даже не прилагая особых усилий – тело само, во