Журнал «Если» - 2008 № 03

— Можно.

— Ну?…

Редактор разлил по второй и странно посмотрел на Артёма.

— Партии не регистрируются, — в который раз медленно повторил он. — А вот принадлежность к партии…

Артём ждал завершения фразы. Долго ждал.

— Слышь! — не выдержал он наконец. — Чего жилы тянешь? Принадлежность к партии. Дальше! Где она регистрируется?

— В поликлинике, — глухо сказал редактор. Артём потер внезапно загудевший лоб.

— Повтори… Редактор повторил.

Стратополох нетвердой рукой взял свою рюмку, машинально пригубил. Вкуса не почувствовал. Владелец кабинета наблюдал за Артёмом с болезненной пристальностью, словно сравнивая нынешнюю реакцию гостя с недавней собственной.

— Политическая активность — лечится, — добавил он еще глуше.

— Бред!

— Вот именно… — Редактор со вздохом подтянул поближе «Толковый словарь», раскрыл на закладке. — «Бред альтруистический, — скорбно зачитал он вслух, — содержит идею возложенной на больного высокой миссии политического или религиозного характера…» — Закрыл словарь, покряхтел. — Понял, в чем сволочизм-то весь? — заключил он с тоской. — Формулировочка, а?

— Дай сюда! — привставая, осипшим голосом потребовал Артём. Отобрал книгу, въелся глазами в текст. — Ну! — вскричал он через несколько секунд. — Что ты мне тут, понимаешь, лапти плетешь? «Основные признаки. Бред является следствием болезни и, таким образом, в корне отличается от заблуждений и ошибочных убеждений психически здоровых…» На, держи! — Стратополох с победным видом вернул — чуть ли не кинул — словарь редактору.

Тот принял книгу, но взгляд его остался траурным, как был.

— Не говоря уже о том, что ты сейчас признал наши убеждения ошибочными, — с кроткой язвительностью молвил он, — позволь спросить: кто будет отличать болезнь от заблуждений?

— Специалисты. — Артём пожал плечами.

Редактор удовлетворенно наклонил свой мощный, как башня, лоб.

— То есть сотрудники доктора Безуглова… Те самые, что не зарегистрировали партию и направили меня в поликлинику.

Стратополох снова опустился на стул и некоторое время не мог выговорить ни слова.

— Слушай! — ошарашенно вымолвил он наконец. — Ну, политика — ладно, а вот религия… Их же затопчут…

— Кто? — с безнадежной усмешкой отозвался редактор. — Кто затопчет? Пол-Сызнова закодировано… да и попы уже всех достали… А вот еще не желаешь? «Бред архаический…»

— Стоп! — прервал Артём. — Я, например, беспартийный патриот… Редактор немедленно отложил словарь и взял газету.

— Так… — бормотал он, водя пальцем по абзацам, отмеченным красным карандашом. — Где же тут было… Ага…

— Что это?

— Тронная речь… Значит, говоришь, беспартийный патриот. Тогда слушай: «Следует также учитывать, что лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией могут вступать в интимную связь не только с живыми существами (гомосексуалисты, зоофилы), но также с неодушевленными предметами (фетишисты) и даже с абстрактными понятиями (патриоты)».

— Но не в сексуальную же связь! — заорал Артём.

Редактор засопел и, бросив газету на стол, снова раскрыл словарь. На этот раз листал подольше.

— «Зоофилия эротическая, — огласил он в итоге, — вид перверсии, при которой больные испытывают наслаждение при рассматривании животных или общении с ними, например, при верховой езде, дрессировке…»

— И что?

— «При этом отсутствует стремление к совокуплению с животными», — хмуро дочитал редактор. — Один к одному. Ты же с Отечеством тоже совокупляться не собираешься… Так, наслаждаешься при рассматривании…

— Постой! — взмолился Артём, берясь за виски. — Дай сообразить…

Несколько секунд прошло в напряженном молчании.

— Так… — хрипло выговорил Стратополох. — Выходит, мы теперь извращенцы?

— Выходит…

— И куда нас теперь? В психушку?

— Кодирование и лечение только на добровольных началах, — проворчал редактор. — Если не врут, конечно… А вот за пропаганду извращений могут и принудительно…

— Нет, интересное дело! А если я не отмечусь в поликлинике?

— Не будешь считаться патриотом. Артём молчал.

— Эх… — так ничего и не услышав, с горечью сказал редактор и помотал щеками. — Вот помяни мое слово, все врассыпную брызнут, ни один не отметится… Давай-ка еще примем, — решительно закончил он, доливая в рюмку Стратополоха до краешка.

Выпили. Некоторое время редактор сидел, опустив голову, потом вскинул выкаченные наслезенные глаза и, скрипнув зубами, с маху хватил кулаком по «Толковому словарю психиатрических терминов».

— За Родину, — всхлипнул он, — на все пойду! Пусть хоть в пидарасы пишут…

Глава 3. Быт

День приходил, как всегда: в сумасшествии тихом…

В подъезде тонко благоухало хлоркой. На тщательно ободранной, подготовленной к дезинфекции и побелке стене кривлялась ненавистная, но, слава богу, отчасти заскобленная латиница. Еще стену украшал плакат с изображением осенней аллеи и уходящей по ней в обнимку разнополой пары. Внизу постер был снабжен лозунгом: «Что естественно — то не безобразно». А чуть ниже кто-то уже успел добавить ехидным ядовито-зеленым маркером: «Но что естественно?»

Артём приостановился перед почтовым ящиком и, отомкнув жестяную дверцу, достал свежий номер газеты «Будьте здоровы!». Нашел на предпоследней странице рубрику «Литературный диагноз», проглядел заголовки…

— Доброе утречко, — послышался за спиной сладенький голос соседки. — Про себя небось ищете?

Артём обернулся. Округлое личико женщины лучилось улыбкой, глаза же откровенно проводили внешний досмотр. Супруг соседки, серый, невзрачный человечек в сером, невзрачном плащике и такой же кепочке, держался чуть позади, ступенькой выше.

Пару лет назад мужичонка этот пострадал в автомобильной катастрофе и с той поры повредился рассудком: требовал максимального вознаграждения, пытался убедить окружающих в своей нетрудоспособности, мечтал наказать виновников аварии. Подобный синдром психических расстройств, согласно словарю, называется синистрозом.

Надо полагать, пожилая чета направлялась в аптеку.

— И про себя тоже… — приняв рассеянный вид, отвечал Артём. Больше не было сказано ни слова. И лишь прикрывая за собой входную дверь, невзрачный сосед проворчал негромко, но отчетливо:

— Ну и подъезд у нас! Не педрики — так патрики… Стратополоху захотелось догнать и пришибить урода. «Патрики!»