Маргит Сандему - Цветок виселицы

Доминик исчез.

Боль, причиненная этой утратой, затмила все остальное. Виллему вдруг стала обыкновенной одинокой женщиной, которая, обезумев от горя, брела по тяжелой и липкой снежной каше.

Она шла, шла и шла. Ноги замерзли и с трудом несли ее вперед, колени подгибались от усталости.

По ночному небу плыла луна. Местность слегка изменилась. Кое-где уже стали появляться перелески да пологие холмы.

«Доминик. Ты должен был подождать меня!

Разве ты забыл, что мы хотели умереть вместе?»

Виллему упала лицом в мокрый снег. Встала и пошла дальше.

На востоке, у нее за спиной, посветлел горизонт. Но лунный свет еще был ярок, и ее тень, скользившая по весеннему талому снегу, была хорошо видна.

Нет, она не скользила. Она ковыляла и спотыкалась.

Виллему забыла о Норвегии, забыла, почему так упорно стремится вперед, проваливаясь в глубокий снег. Она уже перестала приподнимать подол длинного капота — он все равно намок и беречь его было бесполезно. Виллему перестала считать, сколько раз она падала в снег.

Вдали в усадьбе завыла собака. Виллему не обратила на нее внимания.

Светлело, месяц заметно побледнел. Виллему чувствовала только душевную боль: ей не хватало Доминика.

Ноги отказывались нести ее. Сердце учащенно билось. Она опустилась на колени и упала лицом в снег.

Ей хотелось спать. Только спать, долго-долго.

Чьи-то руки осторожно перевернули ее лицом вверх. Кто-то поднял ее на руки.

Виллему открыла глаза и увидела чье-то лицо. Ей стало легко на душе, и сама она вдруг сделалась необыкновенно легкой. Все было замечательно. Она испытывала блаженство и покой.

Виллему улыбнулась, поняв, кому принадлежит это доброе лицо.

— Тенгель Добрый, — прошептала она. — Я знала, что увижу тебя.

— Оставь свою земную оболочку, Виллему, — мягко проговорил Тенгель. — Ты одна из нас.

— Одна из вас?

— Одна из избранных. Начинается твоя вторая жизнь. Ты будешь приходить на помощь своим потомкам, когда они попадут в беду.

— Доминик тоже здесь?

— Да, здесь. И Суль. И все те, кто пытался делать добро вопреки дьявольскому наследию, которое мы получили при рождении.

— А где же другие, злые?.. Тенгель Злой, его нет среди вас?

— Нет, конечно. Ведь ни он, ни его собратья, не стали бы помогать нашим близким. Он больше не будет мучить тебя, Виллему.

— Нас много?

— С тобой и Домиником нас будет двенадцать. А потом, но еще очень не скоро, к нам присоединятся Ульвхедин и Ингрид. И еще один, кого ты пока не знаешь, но он уже родился на свет.

— Значит, и Никлас здесь? — прошептала Виллему.

— Конечно.

— А Ирмелин?

— Ирмелин нет. Она не принадлежит к избранным. И Колгрима тоже нет. Он желал только зла. Зато моего внука Тронда ты здесь встретишь. И еще кое-кого, кто жил задолго до тебя.

— Спасибо тебе, Тенгель Добрый, я рада! Если бы еще Доминик…

Тенгель с улыбкой повернул голову. Виллему посмотрела в ту сторону — там стоял Доминик, молодой, красивый, каким он был, когда она увидела его в первый раз.

— Ты здесь! — прошептала она. — Ты ушел раньше меня, Доминик. Я не успела уйти вместе с тобой.

— Но теперь-то мы опять вместе.

Он поднял ее, и она увидела всех, стоявших вокруг. Вид одних мог внушить страх. Другие были ослепительно прекрасны. Она поняла, что и сама она молода и одета так же, как все, в простые, красивые одежды. И Никлас, Никлас тоже был здесь!

— Добро пожаловать, Виллему, — улыбнулась ей молодая женщина со сверкающими глазами, и она узнала в ней Суль. — Вы с Домиником нужны нам, нас ждут трудные времена, живущим Людям Льда потребуется серьезная помощь.

Виллему наморщила лоб.

— Им уже пришлось пережить много трудностей.

Тенгель Добрый покачал головой.

— Речь идет не о житейских трудностях, это они уже пережили. Сейчас трое из наших живущих родичей стоят перед поворотным этапом в истории Людей Льда.

— Трое? Я их знаю? Это мои близкие?

— Только один из них. Других ты никогда не видела. Они наконец проникнут в тайну. Доберутся до источников жизни. Одному из них придется проделать этот путь в одиночку.

— Об источниках жизни говорил Вендель Грип, — с удивлением сказала Виллему.

— В них-то все и дело. У Тенгеля Злого есть основания для страха.

— Ты хочешь сказать, что один из этих троих Дан?

— Дан был на пути к источникам, но не нашел их. Думаю, мой недобрый тезка Тенгель был потрясен этим. Вендель тоже чуть не добрался до них. Но ни Венделю, ни Дану не дано преодолеть этот опасный путь.

— А кому дано? Тем троим, по-видимому, отмеченным печатью?

— Один — отмечен печатью, другой — обыкновенный смертный, и третий — избранный.

— Ты сказал, один из них близок мне?

— Да, но у него мощный защитник. Не бойся! Мы все поддержим их, насколько нам это дано. А теперь идем! День уже наступил, и живые начали просыпаться!

Доминик взял ее за руку. Виллему улыбнулась ему. Больше она ничего не боялась.

Доминик был с ней.

Найти в снегу следы Виллему было просто. Ее сын Тенгель, Дан и все, кто помогал им искать Виллему, не понимали, как хрупкая старая женщина сумела уйти так далеко. Наконец они увидели в поле ее безжизненное тело. Виллему подняли и отнесли домой.

Тенгель Младший был потрясен.

— Наверное, так лучше, — сказал Дан. — Не думаю, что она смогла бы жить без дедушки. Посмотри, какое у нее счастливое лицо.

— Но как же мы не досмотрели за ней! Как она могла так незаметно проскользнуть мимо нас!

— Бабушка всегда могла сделать то, что задумала. — Дан улыбнулся. — А вот если ей пытались что-то навязать, она сразу становилась старой, беспомощной и непонятливой.

— Ты прав, — криво усмехнулся Тенгель.

Граф Ёран Оксенштерн присутствовал на пышных похоронах, кроме него там было много вельмож, занимавших высокое положение при дворе и в армии, ведь Доминик Линд из рода Людей Льда был в свое время королевским курьером.

Пастор произнес прочувствованные слова о долгой любви Виллему и Доминика, хотя и знал, что Виллему была не из тех, кто посещал церковь.

Но пастор не хотел сводить мелкие счеты в этот торжественный час, к тому же его слушали приезжие важные господа, а после погребения у Линдов всегда подавали необыкновенно вкусный кофе. Не у всех можно было отведать этот новомодный напиток, большинству было не по средствам угощать им гостей. А уж если в охотничьем павильоне угощали таким превосходным кофе, то надо полагать, что и пиво на поминках будет не хуже.

И пастор произнес блистательную речь над усопшими супругами. Собравшиеся были глубоко взволнованы, всех пришедших на похороны пригласили на поминки в охотничий павильон. Ни один человек не упустил возможность побывать там.