Ирина Якимова - Carere morte: Лишённые смерти

Вампир дрогнул, светлые глаза обратились на охотника.

— Вовсе нет. У меня иная цель. Может быть, сейчас я погорячился… Неважно!

— А где сам Макта?

— Дэви забрал его тело после боя.

Давид усмехнулся. Алкоголь ударил в голову: как и все Арденсы он не ел ничего сутки, готовясь к ритуалу. И странный вампир больше не пугал охотника, он скорее боялся, что теперь не сумеет выдержать вежливый почтительный тон в беседе с ним.

— И ты не помог отцу в битве?

— Я уступил пока Владыке. Когда Дэви соберёт достаточно силы, чтобы пасть, я явлюсь.

— В грядущих битвах с Дэви ты выступишь на стороне Ордена?

Вампир оценивающе оглядел охотника:

— Я выступлю на своей стороне, — процедил он. — Иди, Арденс. От метки ты избавлен.

Я пощадил тебя, мне понравилось твоё смирение перед смертью. Радуйся же своей второй жизни!

Тьма вновь заклубилась вокруг него, взметнулась двумя крылами. Огромная крылатая тень поднялась под потолок зала и, разбив стекло, вылетела в окно. Там её подхватил чёрный вихрь десятков таких же теней, и вампир ушёл.

Давид глотнул ещё коньяку. Потом поднял с пола саквояж, раскрыл его. Механизм бомбы нарочно не был закрыт полностью, чтобы облегчить охотнику манипуляции с фитилём и заводом часов. И Давид перерезал фитиль бомбы кинжалом, даже не взглянув на циферблат.

Часы тикали, отсчитывая теперь равнодушные, не наполненные тревогой ожидания секунды. Давид поднялся. Он легонько пожал на прощание руку Адоры и покинул зал. За дверями его лежала охрана: эти люди были живы, только в глубоком обмороке.

Яркий дневной свет на миг ослепил охотника. Давид почти ничего не видел, когда спускался по ступеням Ратуши. От боя часов задрожало здание. Сколько они пробили: шесть… семь?

С площади к нему бежали люди, и охотник машинально пошёл им навстречу. Первым Давида за плечо схватил Винсент.

— Бомба обезврежена, — успокоил его охотник. — А Арденсы все мертвы. У нас был странный гость…

— Макта?

— Его первый сын.

— А ты избавлен от метки? — новый вопрос, холодный и острый, как кинжал в сердце. Давид усмехнулся:

— Да, я исцелён от проклятой метки. В лаборатории моего дома можно это проверить. Снадобье подействовало.

Он отстранил Винсента и пошёл на площадь Ратуши. Там стояла одинокая женская фигурка. С каждым мгновением охотник видел её всё чётче. Невысокая, хрупкая женщина в скромном синем платье теребила в руках свои перчатки. Голова была склонена, лицо скрыто нелепой, какой-то девчоночьей шляпкой. Но, заслышав его шаги, дама вскинула голову. Это была Дара Меренс.

Охотница была страшно бледна, но не плакала, хотя её губы кривись, как для рыдания. Она смотрела ему в глаза — всё время только в глаза, — и так пронзительно, как не умел ни Дэви, ни сам Первый вампир.

Давид постарался не отразить своего удивления на лице. Дара… Так значит, это она писала записку? Или Мира прислала подругу встретить его? Нет, невозможно. И нельзя это спрашивать…

— Вернулся! — выдохнула Дара и, не выдержав, кинулась к нему. Тонкие холодные руки обхватили его за шею, горячая щека прильнула к его щеке. Тело Дары дрожало, но она не отстранялась. Наверное, боялась, отступив, увидеть холодность в его взгляде.

Призрак Миры не возвращался. Мира осталась там, в Карде, в белом саду, посвятившая остаток жизни маленькому сыну и не нуждающаяся в его любви. Давид улыбнулся и обнял Дару.

— Меня спасло твоё письмо, — сказал он и добавил, тише: — Любимая…

Глава 31 Лира выбирает

Убийство барона Корвуса и его гостьи инсценировать оказалось легко. Новообращённый вампир Ульрик якобы убил сперва Лиру, не выдержав вампирского голода, потом, осознав совершенное, — себя. И Митто подтверждал, что обращал барона Корвуса, а с губ Хелены в это время не сходила тонкая ироническая улыбка. Чтобы убедить Дэви в подлинности истории, охотники даже организовали фальшивые похороны барона Корвуса, положив в гроб тело какого-то новообращенного юноши, не пережившего попытку исцеления. Так Ульрик и Лира стали ещё одними трагическими персонажами сказок Карды. Ещё одна печальная история любви из мира carere morte! Лира смеялась, она даже мечтала, как расскажет эту сказку детям… Но скоро её настроение резко изменилось. Она осознала, какое страшное будущее их ждёт, и уже пожалела, что сказка о бароне-Палаче и его невесте не осуществилась. Сейчас она предпочла бы лёгкую смерть от руки любимого годам в очередной темнице-убежище.

Скоро Лира получила приглашение прийти в церковь Микаэля. Госпоже Вако вздумалось встретитья с предательницей Диос… Лира раздумывала, но, в конце концов, если она не придёт сама, придут за ней — и со вздохом отправилась на встречу.

Весенним вечером Лира подходила к церкви Микаэля. Улица была пуста — ни одного прохожего, и экипажи все сворачивали раньше, не заезжая на мрачную оконечность Короны. Девушка шла, не торопясь, слушая звук своих шагов и шорох платья, шелест листвы и травы, шепоток звёзд вверху — таинственные ночные разговоры земли и неба.

От темного провала двери в церковь отделилась фигура: маленькая дама в узком синем платье, с высокой причёской. Лира узнала её мгновенно, хотя они не так много раз встречались близко. Мира Вако.

Женщина поманила девушку к себе и отступила назад.

Лира послушно стала подниматься по ступеням к церкви, но каждый следующий шаг давался ей всё большим и большим трудом. Знакомые белые, толстые стены старинного здания… Здесь проходило посвящение Избранной, Литы. Здесь Лира пыталась помешать охотникам, но проиграла. Она неслась огромными скачками через эти ступени, сжимая в руке кинжал, с которого через час или два закапает серебряными слезами кровь Избранной.

Здесь впервые за вечность вампиров по-настоящему засияло солнышко Дара, возвещая закат carere morte и начало новой эры. И Лира ненавидела это место. Здесь у неё возникло намерение зарезать Избранную, чтобы обессилить её Дар. Здесь она прокляла Ульрика, и, возможно, именно её проклятие сделало из него Палача. Отсюда началась история убийцы Диос.

Трепеща, Лира отворила дверь церкви. Но внутренняя обстановка совсем не напоминала страшную ночь Девятнадцатого Бала Карды. Теперь церковь была действующей.

"Много раз здесь протёрли пол, уничтожили капли твоей крови и твоих слёз. Твои следы и следы Литы давно затоптаны, никто и никогда не проследит ваш с Избранной путь. Осталась только память, безжалостная и точная. И её никто не сотрёт, не уничтожит".

Мира ожидала её в проходе между скамьями. Госпожа Вако стояла, склонив голову, и беззвучно наигрывала что-то на спинке скамьи. Услышав шаги Лиры, она обернулась.