Евгения Белякова - Приключения Гринера и Тео

— Скажи-ка, Гринер… — вдруг спросила она. — Почему ты пошел ко мне в ученики?

Означенный ученик явно не ожидал такого вопроса.

— Я… Вы же сами. Ну, я не знал…

— Почему ты вообще куда-то пошел? Сбежал из замка, где у тебя была крыша над головой и пища, и какое-никакое дело. Рискнул всем — ведь могли же тебя зарезать разбойники на дороге. Или, попав под дождь, ты заболел бы лихорадкой и умер. Ну, даже учитывая, что ты избежал всех этих злоключений, объясни мне, почему ты пошел ко мне в ученики, а? Я прошу тебя ответить искренне, это важно.

— Я… — Гринер собрался с мыслями. — Понимаете… Все мои сверстники, да что там — даже те, кто младше… Они кем-то были. Подмастерьями у ремесленников, помощниками булочников, пажами или оруженосцами. Двоюродный брат моего приятеля Ренни в четырнадцать лет пошел в матросы — и его взяли! Даже сам Ренни — он стал учеником вора. Пусть это и не самая почетная профессия. Многие славные рыцари в семнадцать лет женились на принцессах, и подвиги совершали. А я что? Вытирал полы, выносил горшки и таскался с места на место, ничего толком не умея. Я способен на большее! Ну, я так думаю… — он стушевался.

— Хорошо… С этим ясно.

Тео будто бы задумалась, склонив голову и глядя на облачка, плывущие по небу. А, может, ее совсем не впечатлил эмоциональный рассказ Гринера и она забыла об ученике, любуясь небом — кто знает? Гринер склонялся ко второму варианту. Разговор был странный. Впервые его наставница спросила о причинах его поступков. Более странным было бы, только если б она начала объяснять свои.

Тео выпустила аккуратное колечко дыма.

— Второй вопрос. Почему ты не уходишь? — Гринер открыл было рот, но она не дала ему ответить, взмахнув рукой, — Я поясню, не пучь глаза. Ты, как я поняла, сбежал из замка в поисках славы, приключений, принцесс и достойного дела, которым можно было бы заниматься всю жизнь. Но, как ты, наверное, уже успел понять, зомби нам встречаются чаще принцесс, достойным делом с точки зрения обывателей нашу профессию назвать нельзя — наоборот, магов боятся и вообще не верят в них. Со славой тоже плоховато: опять таки из-за необходимости скрываться ты никогда не сможешь стать известным как ученик мага или маг. Имя твое не впишут в книги по истории. Приключения наши опасны. Совсем не то, на что ты рассчитывал, не так ли?

— Ну-у-у-у, — протянул Гринер.

— Так почему ты не ушел? Не бросил все это? Я ведь тебя не держу, и ты это знаешь.

— Вы… вы хотите, чтобы я ушел?! - Гринер вцепился пальцами в поводья.

— Да нет же, дуралей! Я хочу знать, почему ты не уходишь. Менее часа назад ты стоял, окруженный толпой жуткой нечисти, помнишь?

— Я… понимаю. Наверное, мне неловко было бы уйти, бросить Вас. Я же вроде как обязался быть вашим учеником. И мне нравится, когда происходит много неожиданного, быть магом — это не похоже ни на что другое. Куда интереснее, чем быть учеником плотника, например. Я коряво объясняю, просто я не задумывался над этим…

Тео кивнула. Слушала она Гринера внимательно, со странным блеском в глазах.

— А еще… Я чувствую, что делаю нечто важное, полезное. Помогаю людям — и пусть даже они ничего об этом не узнают. Вот…

Магичка посмотрела на Гринера с легкой улыбкой, немного грустной. Выбила трубку и тихо сказала:

— Так, к слову: мой первый ученик сбежал куда подальше, столкнувшись с первой же жутью.

— А с чем он…

— Я сказала то, что сказала.

Гринер проглотил вертевшийся на языке вопрос и примирительно улыбнулся.

— Через пару часов подъедем к баронскому замку.

— Разве мы прошли через Дверь? Не заметил… — удивился Гринер.

— Ты, как я вижу, вообще мало что вокруг себя замечаешь и отличаешься почти полным отсутствием наблюдательности. Ты ведь тренировался в чувствах?

Гринер сразу понял, о чем она. Несколько недель назад Тео предложила ему тренировать чувства: зрение, слух, обоняние. Для этого велела ученику какое-то время походить с завязанными глазами, полагаясь только на свои уши, потом — с затычками в ушах и так далее. Гринер, хоть и не спорил с ней о методах обучения, все же, положа руку на сердце, пренебрегал тренировками. Стоило ему представить, как он, с повязкой на глазах, больно тычется лбом в стены, пытаясь найти очередную дверь, как энтузиазм пропадал. Теперь ему было стыдно.

— Ну… не часто.

— А надо часто, — отрезала Тео, — потому что это имеет прямое отношение к наблюдательности. Вот скажи, сколько голубых цветков было на левой обочине дороги до поворота, на который мы только что свернули? Не оглядывайся!

— Три? — предположил Гринер.

— Шестнадцать. Да-а-а… Дорогой мой ученик, если я говорю, что что-то надо сделать, я не просто сотрясаю воздух.

— Хорошо, теперь я буду все делать, что вы скажете. Честное слово! — Гринер покраснел. В свете разговора об уходе ему тем более не хотелось вызывать недовольство наставницы. Сейчас — особенно. Ведь он только сегодня по просьбе Тео задумался о том, что его держит у нее в учениках, и понял, насколько ему нравится быть подмастерьем мага.

— Ахххрм! — произнес трактирщик и с сомнением посмотрел на новоприбывших. Коренастый мужчина с неприятным лицом человека, вечно недовольного окружающими и пронырливый юнец, не внушающий доверия. Трактирщику очень хотелось сказать, что комнат нет, но, к сожалению, он плохо врал. Жена говорила, что именно поэтому дела у них идут неважно… Эх, ну что стоило этим столичным остановиться, ну хотя бы в "Хромом поросенке"!

— Нам только на одну ночь, — процедил хмырь постарше, с тяжелым взглядом, ясно дав понять, что только жестокая необходимость заставляет его ютиться в этом клоповнике. Трактирщик сам слышал, как он шепнул своему слуге: «Клоповник» и брезгливо передернул рот.

— У нас не гостиница, — ворчливо отозвался хозяин. — Без роскошеств. Но кормим хорошо.

— Я надеюсь. Что там у вас есть — по два на тот стол… нет, на этот, он чище… и лучшего вина.

Трактирщик ушел, ругаясь про себя, а «хмыри» уселись, оглядываясь по сторонам.

— По-моему, он наплюет нам в вино… а то и похуже что… — сказал младший.

— Тогда я влеплю ему штраф за оскорбление должностного лица… более того — королевского ревизора при исполнении.

Гринер протер рукавом стол, по старой привычке, и буркнул под нос:

— А меня Барбюс заставлял их чуть ли не полировать…

Он все еще нервничал, каждый раз, когда его взгляд наталкивался на «личину» магички, как она ее называла. Ну и рожа… Хотя наблюдать, как раздаются плечи Тео, и как во мгновение ока у нее проступает щетина на подбородке, было занятно. Черты лица ее полностью изменились — рядом с Гринером сидел грузный мужчина с тяжелой челюстью и недобрым взглядом.