Эра людей. Дьявол (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич

— Ложись, — приказал я дракончику. — Будешь грелкой. Понял?

Как-то этот удивительный дракончик умудрялся меня понимать. Он взглянул на Алмосаю, на Асзара и повалился набок. Часто задышал, будто раздувая пламя внутри себя.

— Ложись первая, — сказал я Алмосае. — Ты лёгкая, свернись калачиком.

— К-к-крайне л-любезно с в-в-вашей с-с-стороны, г-г-господин Противень…

Алмосая устроилась на боку Противня, плюс-минус туда вписавшись. Я прикрыл её сверху своим плащом, не взирая на возражения.

— Ты куда? — спросил меня Асзар.

— С Клинтианой поговорю.

— Мортегар! — Он схватил меня за руку.

— Что «Мортегар»? — Я выдернул руку. — Вы-то чего беспокоитесь? Вы об этом вообще ничего не знаете!

— Может, и не знаем, — слабым голосом отозвалась Алмосая. — Но чувствовать-то нам никто не запретит. Если нам суждено умереть, то…

— Хватит! — оборвал я её. — Пока я жив, никто из нас не умрёт, ясно? Хватит про смерть. Прорвёмся.

И, чтобы отсечь возможность дальнейших разговоров, быстро зашагал в том направлении, где скрылась Клинтиана. Заледеневшие ноги болью отозвались на движение, каблуки звонко стучали по льду и то и дело норовили скользнуть.

Глава 29

Стать человеком

Шатёр обнаружился посреди льдины. Я долго стоял напротив входа, и на меня безмолвно смотрели двое охранников с копьями. Какие функции они тут-то выполняли, вот вопрос? От кого защищали домодос? От меня, что ли? Или от Асзара с Алмосаей? Смешно.

Как будто я сам не понимаю, что убивать Клинтиану — самый тупой поступок. От последствий не отбиться никак. А может…

Я, не удержавшись, хмыкнул. Вот это мысль. А ну как именно на Клинтиану завязаны все их хвалёные нити? Вдруг убью её — и всё рассыплется, как во «Властелине колец»? Может, потому и охраняют? Впрочем, нас ведь спокойно оставляют наедине… Нет, не сходится. С другой стороны, не попробуешь — не узнаешь.

Один из охранников пошевелился, чуть склонил голову, словно к чему-то прислушиваясь. Потом взглянул на меня:

— Мортегар Настар-Танда, домодос Клинтиана ждёт тебя.

— Спроси, она одетая? — огорошил я охранника.

— А… Э?

— Угу, — подтвердил я.

Охранник ещё немного помолчал. И тут вдруг второй, повернувшись к нему, поднял копьё.

— Эй, ну хватит! — дёрнулся я вперёд.

Не успел, однако всё закончилось благополучно. Охранник всего лишь врезал древком копья по башке своему товарищу. Тот безропотно потёр ушибленное место и буркнул, покосившись на меня:

— Да. Домодос передала, что она одета.

— Это хорошо, — вздохнул я. — Тогда захожу. Не поминайте лихом…

Клинтиана сидела возле костра. Вот интересно, она что, всегда так — сидит и залипает на что-нибудь, или ходит палкой машет? Нет бы книжку почитать, может, агрессии бы меньше стало. Хотя она вроде и не агрессивная. Её нити ведут. Нити сказали — убей всех магов! — она и убьёт. Не получив от этого никакого удовольствия. Впрочем, и отвращения у неё это не вызовет тоже.

— О чём думаешь, Мортегар? — спросила она, не глядя в мою сторону.

— А то ты не знаешь. Думаешь, я не заметил, что ты умеешь читать мысли?

Тут Клинтиана всё-таки сподобилась повернуть ко мне голову.

— Не совсем, — мягко сказала она. — Я могу устанавливать связь со своими людьми при помощи нитей — это верно. Твоя же голова для меня — неизвестность.

— Так я и поверил! — Для пущей важности я сложил руки на груди. — Я ведь помню, как в самую первую встречу ты произносила слова на языке магов. Назвала имена моих жён. Откуда это, если не из моей головы?

Рядом с Клинтианой лежал мешок. Она запустила туда руку, достала маленький мешочек, из него вытащила пригоршню белых кристалликов и бросила в огонь. Огонь вспыхнул на мгновение так, будто в него бензином плеснули, и в этой вспышке я успел увидеть несколько нитей.

Они показались мне светло-зелёными, тянулись из ниоткуда и уходили в никуда. Туго натянутые, пересекающиеся в несимметричной комбинации. Пожалуй, это вполне могли быть даже не нити, а лазерные лучи, выглядели именно так — как в фантастическом фильме.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Аура, — коротко сказала Клинтиана.

— Это что, объяснение? — Я всё ещё держал руки сложенными, демонстрируя полнейшую закрытость.

— Пожалуй, что и так. У каждого есть аура, она похожа на некое свечение, окружающее тело. В ней содержится информация. Какие-то слова, образы… То, что сейчас беспокоит человека больше всего. Из неё я и достала те слова, и до сих пор не знаю, что они значат. Я не могу прочитать твои мысли, Мортегар.

И я должен ей поверить, потому что она, как я знаю, не умеет врать. Хотя я ведь её уже научил этому искусству. Клинтиана, под моим чутким руководством, обманула саму мать-вселенную, когда отказалась принять наказание за то, что я чуть не сгорел.

— Не нужно было убивать Тона, — сказал я.

— Нужно, — возразила Клинтиана. — Чем скорее мы придём в равновесие — тем лучше. Кентавры сейчас — наше самое слабое звено, но в то же время — наша самая великая сила.

— Одновременно? — не понял я.

— Они должны были ещё столетия ждать прощения. За это время они усмирили бы свои желания и страсти, стали бы достойными… Но они нашли тебя, Мортегар, и их путь стал короче. Это — стремительный рывок вперёд, сквозь время. Неудивительно, что пережили его не все…

Голос Клинтианы звучал спокойно, раздумчиво. Я чувствовал себя загипнотизированным. Потряс головой, стараясь развеять это ощущение. Вроде бы я себя контролирую, но…

— Присядь, Мортегар, прошу.

Я мысленно сосчитал до десяти, прежде чем повиноваться. Только для того, чтобы убедиться: действую по своей воле.

Присел на специальную подушечку. Подушечка была тёплой, да и вообще шатёр Клинтианы как будто не замечал, что стоит на льду. Здесь, внутри, было куда теплее, чем снаружи, и уж точно теплее, чем в моей палатке.

— Ты в смятении, Мортегар, — говорила Клинтиана, глядя в огонь. — Ты боишься и не понимаешь нас.

— Да вы сами себя не понимаете. Чего ни коснись — то нити, то мать-вселенная.

— Ошибаешься. Просто «понимать» и «объяснять» — разные вещи. Переплетение нитей можно лишь понять…

Вы подверглись воздействию неизвестного зелья.

Я тут же вскочил.

— Что ты бросила в огонь?!

Вот откуда этот туман в голове, это ощущение транса! Проклятый дурак! Пригрелся тут, понимаешь…

— Это вещество, которое подменяет человеческие желания на истинные нити судьбы, — сказала Клинтиана, нисколько не смутившись. — Временно, Мортегар. Просто для того, чтобы ты узнал, каково это — быть человеком в полном смысле этого слова. Прислушайся. Чего тебе хочется сейчас больше всего на свете?

Я раскрыл рот и тут же заткнулся.

Поплохело…

Ощущение я узнал, и от этого хотелось схватить себя за голову, оторвать её.

Когда я попал в этот мир, мне пришлось жить с Мелаиримом и Талли. Они, в результате своего ритуала, убили мою сестру, а я даже не мог испытывать к ним ненависти из-за этого. Да и вообще, стоило попытаться вспомнить сестрёнку, как в голову будто что-то вонзалось. Память выжгло, и обратиться к ней я не мог. Всё, что оставалось — какое-то ослиное упрямство, память о памяти, за которую я цеплялся и цеплялся, до последнего, для того, чтобы… Чтобы…

Чтобы остаться человеком, вот для чего!

И вот теперь я хотел сказать, что больше всего на свете хочу вернуться домой, к своей семье, отгородиться от мира. Но в той части памяти, где должны были быть Натсэ, Авелла, новорожденный Лореотис и наш домик, обнаружилось нечто, до отвращения напоминающее пустоту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я не хотел к ним, не хотел домой. Не хотел спасти от замерзания Асзара и Алмосаю. Не хотел остановить армию «людей».

А хотелось мне очень простой и определённой вещи. Сорвать с Клинтианы её лоскутки, повалить её на футон и ******** долго и с наслаждением, как бы ужасно ни звучало на местном языке это слово. Я знал, что за этим последует. Я смогу сам видеть нити. Стану зрячим, тогда как все маги останутся слепыми. О, это невероятное могущество! Могущество — и полнейшая подчинённость матери-вселенной. Но «подчинённость» — неверное слово. Нет никакого подчинения. Разве ветка подчинена дереву? А лист — ветке? Нет, они — части единого целого. И я узнаю, наконец, своё место в мире. Какой же это будет покой, какое наслаждение! Не будет больше сомнений. Не придётся ломать голову: «А правильно ли я поступаю?» — когда все мои желания заменят нити судьбы! Жизнь обретёт смысл.