Александр Матюхин - Миромагия

— Пап. Кого ты видел?

Господин Виноградов перестал извиваться, пытаясь, словно фокусник, развязать узлы силой взгляда, и сфокусировал взгляд на сыне.

— Призрака! Самого настоящего призрака! Он просочился сквозь пол и уселся на кровати, вот здесь. Скрестил ноги и сказал что-то вроде: "Грядет", потом почесал лысину и растворился… Представляешь?

— Немного. — согласился Клим. — Пап, как ты себя чувствуешь? Я имею в виду, ну, вообще.

Господин Виноградов хмыкнул. Это был хороший признак.

— А как я могу себя чувствовать? — поинтересовался он. — Не очень, знаешь ли. Меня связали по рукам и ногам, оставили в комнате с призраками, а еще забыли закрыть окно. Теперь радикулит обеспечен.

По комнате действительно гулял сквозняк.

— То есть, с тобой все в порядке? — уточнил Клим.

Тут вмешалась бабушка Фима. Она подошла к кровати и стукнула господина Виноградова по макушке клюкой. Господин Виноградов вскрикнул от боли.

— Что на это скажешь? — осведомилась бабушка Фима.

— Я тоже рад тебя видеть! — буркнул господин Виноградов. — Можно было бы и обнять любимого сына.

— Все нормально, он здоров. — бабушка Фима уступила место Климу, который быстро отвязал отца.

— И все-таки я видел призрака! — сказал господин Виноградов, потирая запястья. Вид у господина Виноградова был изрядно потрепан, под глазами набухли лиловые синяки, будто господин Виноградов сильно пил не первую неделю.

— Мы знаем. — сказала бабушка Фима. — Мы сами его и вызвали. Дай-ка обниму кровинушку. Сколько не виделись-то?

— Месяц, мам! — господин Виноградов зажал бабушку в объятиях.

— А казалось, целую вечность. Я без вас, без родных, так скучаю, так скучаю! Будто время растягивается, и тянется бесконечность… — бабушка Фима всхлипнула. — Сижу, бывает, по вечерам, смотрю телевизор, а все о вас думаю. И кажется мне, что не один год сижу, и не два, а десятилетия. И так грустно становится, так тоскливо на душе. Защемит в груди, застонет, и плачу, плачу горькими слезами, о вас думая…

В комнате возникла неловкая пауза. Бабушка Фима всхлипнула еще раз, видимо, для порядка, отстранилась от сына и тяжело оперлась о клюку.

— А теперь о деле. — произнесла она ровным голосом. — Одевайся, Федь, мне столько тебе еще надо рассказать, что ты не представляешь!

— Ты уже знаешь про статую? — спросил господин Виноградов, натягивая пиджак.

— Я даже знаю про артефакт! — заверила бабушка Фима.

Господин Виноградов начал завязывать галстук, стремительно возвращаясь к привычному образу бизнесмена. У него слегка побаливала голова, а еще хотелось быстро опохмелиться.

— Наташенька, золотце, сделай мне, пожалуйста, кофейку. — произнес он деловым голосом.

Наташенька удивленно моргнула.

— Не надо, я пошутил. — улыбнулся господин Виноградов. — Проверяю профессиональные навыки. Молодой человек, эээ, Семен, как успехи с поисками моих украденных вещей?

— Между прочим, Федь. — произнесла бабушка Фима. — Из-за твоих украденных вещей скоро наступит конец света.

— Серьезно?

— Нам призрак сказал. И это вовсе не шутка. Пойдем на первый этаж, я хочу тебе кое-кого показать. — бабушка Фима взяла господина Виноградова под локоть и повела за собой.

— Клим, ты уверен, что мы должны ходить за твоей бабушкой, будто дети в садике? — осторожно спросила Наташенька.

— Мне кажется, она знает, что делает. — вставил Семен негромко.

— Я не разговаривала с мамиными сыночками.

— А я не разговаривал с неверными невестами.

— Даже так? — вспыхнула Наташенька. — Кто бы говорил? Вечно шлешься по квартирам, бесов изгоняешь. Не удивлюсь, если скоро в городе народиться много маленьких бесенышей, таких же, как ты.

— А я не удивлюсь, если узнаю, что ты купила у этого волшебника пару литров эликсира, чтобы понравиться всем мужикам в вашей конторе!

Клим, который был еще слишком юн, чтобы уметь безболезненно вмешиваться в бурные выяснения отношений, предпочел отойти в сторону, но не удержался.

— Вообще-то, речь идет и о моем отце тоже. — заметил он.

— Ну, твой отец симпатичный малый. Почему бы и нет? Она может приударить за кем угодно, верно?

Наташенька молча влепила Семену пощечину.

— Чтобы ты знал, я действительно тебя любила. Пока не поняла, что ни о какой карьере, ни о каком мужском плече и уж тем более ни о каком понимании с тобой нельзя и мечтать. — и она вышла, цокая каблуками по кафелю.

— Мне кажется, ты погорячился. — сказал Клим и вышел следом.

Вообще-то, Климу было интересно, что происходит внизу. Семейные перепалки его заботили меньше всего. В кои-то веки у него на глазах разыгрывается самое настоящее приключение, а он наблюдает за пощечинами… Так все самое интересное пропустить можно.

— …Не вижу логики. — говорил господин Виноградов, расхаживая кругами вокруг стула, к которому был привязан бродячий волшебник. — Вы, значит, утверждаете, что муза не могла бы выбраться из шкатулки самостоятельно и именно поэтому не могла украсть мой талисман.

— Давайте называть его артефакт. — вставила бабушка Фима. — Так призрак сказал, а я ему в некотором роде доверяю.

— Никогда не доверяйте призракам, уважаемая! — буркнул Вальдемар. — Им же все равно, скажут они правду или солгут. Что им будет за вранье? Клюкой проткнете?

— Я бы и тебе не доверяла, если бы не новые подробности. И вообще, кто такой Брокк?

Вальдемар насупился. Лицо его побагровело.

— Он дьявол? — предположил господин Виноградов.

— Слишком широко берете.

— Ну, я ожидал самого худшего. Могущественный волшебник?

— Он всего лишь человек. — сказал Вальдемар. — Слишком заигравшийся с этим миром человек. Если бы я встретил его, я бы вырвал его горло и выколол глаза. Надеюсь, он от этого умрет.

— Что же вы с ним так?..

— А вы когда-нибудь видели людей, которые считают, что мир создан для них? — спросил Вальдемар. — Людей, которые считают себя Богами? Но при этом они вовсе не боги и даже не волшебники. У них нет голубей в рукавах, нет летающих замков за городом, нет ангелов за спиной и уж точно нет крыльев. Но они одержимы Манией. И от этого становятся в тысячу раз страшнее любого самого могущественного мага…

— Ты же художник, да? — обратился Вальдемар к Климу, стоящему неподалеку. — Я краем глаза увидел несколько холстов. Ты отлично рисуешь, мой мальчик, у тебя есть талант. Отец рассказывал, что ты развиваешься.

— Причем здесь это? — спросила бабушка Фима, поигрывая клюкой.

— У Брокка был нюх на гениев. Он запросто мог отыскать среди тысячи людей одного гениального писателя, художника или музыканта. Брокк их и выискивал…