Елизавета Абаринова-Кожухова - Холм демонов

— И потом, насколько господин Рыжий честен даже перед самим собой? — задалась вопросом госпожа Хелена. — Мне кажется, его дневник не лишен некоторого фразерства…

— Прохиндей — он и есть прохиндей! — рубанул Селезень. — Будь он хоть самый распросвещенный.

— Постойте! — вдруг вскрикнула Надя. — Это писал… это писал человек из нашего времени!

— Ну разумеется, — чуть заметно улыбнулся Василий. — Я об этом догадывался уже давно, а дневник лишь рассеял последние сомнения.

— Может быть, дорогой Василий Николаич, вы еще и назовете его подлинное имя? — не без некоторой доли ехидства спросила баронесса.

— Охотно назову, — совершенно серьезно ответил Дубов. — Но будет лучше, дорогая баронесса, если его имя произнесете вы сами.

— Каким это образом? — изумилась баронесса.

— Хотя в следственной практике такие методы и не поощряются, но я вам задам парочку наводящих вопросов, — усмехнулся Василий. — Помните, баронесса, вы как-то говорили, что как будто где-то видели лицо Рыжего, но не можете вспомнить, где.

— Да, действительно, — подтвердила Хелен фон Ачкасофф. Дубов радостно потер руки:

— Так вот, вы могли его видеть не живьем, а на фотографии двадцати или более летней давности. В то время цветное фото еще не было распространено, а на черно-белом цвет волос не всегда соответствует действительности…

— Толя! — вскричала баронесса. — Толя Веревкин!

— Какой еще Толя Веревкин? — удивился майор.

— Тот самый студент из группы профессора Кунгурцева, который исчез на несколько дней на Гороховом городище, потом нашелся, а через некоторое время утонул в Финском заливе, — спокойно объяснил Дубов. — Я ничего не напутал?

— Да, так оно и было, — подтвердила госпожа Хелена. — Но теперь ясно, что он лишь инсценировал свою смерть, а сам перебрался сюда, в Царь-Город. — И тут баронесса переменилась в лице и со всей силы хлопнула себя кулачком по лбу. После чего вскочила и бросилась отплясывать нечто среднее между гопаком и канканом, отчего из нее посыпались рукописи и свитки.

— Крыша поехала! — радостно констатировал майор.

— Нет, это мы поехали! — завопила баронесса. — Мы можем хоть сейчас возвращаться домой!

— Не понял? — переспросил майор.

— А полнолуние как же? — удивилась Чаликова.

— Так ведь Толя Веревкин ходил туда-сюда, не дожидаясь никаких полнолуний, — радостно голосила баронесса, продолжая приплясывать. — Нам он сказал, что «окно» действует три дня в течение полнолуния, а сам пропадал неделю.

— Ну да, — отозвался Дубов, — а нам, выходит, просто голову заморочил, чтобы задержать в Царь-Городе.

— Ну так по коням! — взревел Селезень.

Майорский «Джип» несся по проселочной дороге на такой скорости, что случись тут инспектор ГАИ — и майор надолго лишился бы прав. Но гаишники здесь не случались. Встречные же селяне лишь истово крестились, а то и грозили кулаками вослед «чертовой телеге». Из-под мишленовских покрышек разбегались в разные стороны гуси и свиньи. Встречная телега с сеном, запряженная снулой лошадкой, при приближении «Джипа» лихо рванула с дороги. И лошадка внезапно выказала такую прыть, что сено полетело через придорожную канаву вместе с возницей. Дубов, стянув с себя красный кафтан с оторванным в последней потасовке рукавом, размахнулся и швырнул им в здоровенного борова, с недовольным хрюканьем покинувшего придорожную лужу. Баронесса, словно Свобода на баррикадах, размахивала какой-то здоровенной грамотой — видимо, ценным историческим документом. Но когда сей документ вырвался из ее ручек, она даже и не посмотрела ему вослед. А документ, порхая на облаке пыли, плавно крутясь, опустился к ногам некоего старичка, и тот живо подобрал его — видать, на самокрутки. Чаликова радостно обнимала Дубова и в порыве чувств хотела помочь ему вслед за кафтаном снять и остальные одежды. Глядя на них, и майор рванул на груди рубаху.

— Эх, прокачу! — радостно пробасил Селезень, и машина с развеселой компанией, подымая клубы пыли, влетела в сумеречный лес. Солнце опускалось за горизонт. До городища было рукой подать.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДВА ДЕМОНА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ДЕМОНОЛОГИЯ

Частный детектив Василий Дубов обедал в небольшом уютном ресторане «Три яйца всмятку» вместе со своими старинными знакомыми — доктором Владленом Серапионычем и владельцем крупнейшего Кислоярского турагентства «Сателлит» Георгием Ерофеевым. Поскольку доктор для повышения жизненного тонуса прописал Дубову и Ерофееву дельный рецепт — не говорить за столом о делах — то беседа крутилась вокруг разных загадочных явлений в природе и обществе, как-то: существуют ли летающие тарелки, куда исчезла Янтарная комната, кто такая Несси и, наконец, каким образом жители Кислоярской республики, несмотря на полный развал промышленности, сводят концы с концами, а некоторые даже и процветают.

Василия, буквально несколько дней назад столкнувшегося с более чем загадочным явлением — параллельной действительностью, так и подмывало поделиться с сотрапезниками, но он понимал, что этого делать никак нельзя, и больше молчал, слушая ученые речи доктора и бизнесмена.

— А что, приходится вертеться, — злостно нарушая рекомендации Серапионыча, говорил Ерофеев. — Когда я понял, что туры в Грецию не многим здесь по карману, то стал организовывать экскурсии в более близкие места — Белоярск, Прилаптийск, Старгород… Правда, экскурсии они только по названию, в основном ездят челночники-купипродайцы, но зато и мой «Сателлит» пошел в гору!

Дубов с душевным содроганием подумал о челночных турах в Царь-Город и еще крепче сомкнул уста.

— А вы организовали бы турпоездки на наше Кислоярское водохранилище, — посоветовал Ерофееву Серапионыч. — Там, говорят, поселилось какое-то жуткое чудище навроде Лох-Несского… — Доктор вздохнул и подлил себе в компот некоей жидкости из скляночки, каковая постоянно находилась у него во внутреннем кармане сюртука.

— О, к нам идет главный специалист по всяким тайнам и загадкам, — заметил Дубов. Эти слова, конечно же, относились к неприметной с виду даме — бакалавру исторических наук баронессе Хелен фон Ачкасофф, которая продвигалась в направлении их столика, каким-то чудом удерживая и поднос со скромным обедом, и видавший виды объемистый кожаный портфель. Ни слова не говоря, баронесса приземлилась за столик между доктором и турбизнесменом.

— Ну, чем порадуете, дорогая баронесса? — обратился к историку господин Ерофеев.