Николай Ярославцев - Меч Шеола

Нож вскинулся над головой. И Ратимир без труда угадал, куда нацелится остро заточенный клинок. Сверху, в ключицу, рядом с шеей, а дальше прямой дорогой в сердце. Радогор успел остановить удар, подставив левую руку, а правой рукой раскрытой ладонью нанес короткий удар снизу, в подбородок. Голова неестественно дернулась, завалилась назад с не громким хрустом, и Ратимир понял, что у того сломаны шейные позвонки. Еще одна голова оказалась зажата локтем. Резкий поворот и тело тяжело рухнуло на пол

Ратимир сделал уже не одну попытку, чтобы пробиться к нему, но всякий раз оказывался отброшенным к стене. А пьяные дикари, зверея все больше и больше, бросались на Радогора с дикими криками, чтобы всякий раз налететь на подставленный кулак или вытянутую ногу. И почти всякий раз эта встреча оказывалась смертельной. Его удары не могли остановить ни кожаные доспехи, ни рогатые шлемы.

В воздухе уже вовсю мелькали ножи. И тогда в уши ударил грозный рев разъяренного бэра. А двери с треском распахнулись и с грохотом влетели в трактир. И к первому звериному реву добавился еще один. Ягодка, словно предчувствуя беду, поспешил откликнуться на зов друга.

А вслед за бэром в трактир влетел и воевода Смур в сопровождении двух десятков воев, за которым сбегала трактирщица, вызволенная Радогором.

— Прекратить! — Рявкнул воевода.

Но его раскатистый голос утонул в реве разъяренной толпы, который не способен был заглушить и голос бэра.

— Упереть копья! Давить щитами к стене!

Взгляд опытного воина разом охватил поле боя, отметив застывшие в неподвижности, тела.

— Вязать всех и в яму! А как проспятся, взять с них виру за обиду городу, побросать в лодии и отправить прочь с наказам, что ворота города для навсегда закрыты.

Появление бэра и его рев настолько обескуражили скандальных гостей, что они на миг растерялись, а воины Смура воспользовавшись этим, сдвинули щиты и, разом навалившись, придавили их к стене. Ратимир воспользовался этим и, прыгнув вперед, своим плечом оттеснил Радогора в сторону. Тело словно на скалу налетело. И болью отозвалось

— Остальное без тебя управят, Радогор.

А бойцы и впрямь управлялись. За обиду своего юного учителя ратовищ не жалели, рьяно исполняя указ воеводы. Несколько шагов и копья сделали свое дело. Забияки оказались загнанными в угол, оставив на поле брани тех, кому не повезло во встрече с Радогором.

— Вязать! — Не сдерживая гнева, повторил команду Смур.

Но и прижатые к стене полночные задиры не думали сдаваться, пытаясь отбиваться ножами, а один из них даже умудрился дотянуться до страшного двулезвийного топора и одним ударом снес наконечник с копья Гребенки. Гребенка, подлым образом оказавшийся обезоруженным, ткнул, озвереем обрубком копья в просторное брюхо своего противника и тут же ахнул его сверху между коровьих рогов. Воин зевнул ртом, закатил глаза и мешком рухнул под ноги. Наука Радогора начинала сказываться.

Пример Гребенки оказался как нельзя кстати. Бойцы, злость которых начала брать верх вопреки наказам Радогора, над разумом, и они во всю заработали щитами и копьями, без всякой жалости охаживая возмутителей спокойствия.

Прошло совсем немного времени и все они были самым добросовестным образом стянуты ремнями и свалены грудой за порогом постоялого двора. А воевода Смур, высоко поднимая ноги, чтобы не наступить на мертвые тела, обходил, обозревая побоище и качал головой.

— Они достали ножи, воевода. — Сдержанно, но в тоже время, словно виновато вместо Радогора, проговорил Ратимир. — Можешь сам посмотреть. Валяются под ногами. И напали первыми. Не ждать же ему было, когда они к горлу полезут с теми ножами. А всей то его вины было, что вступился за женку… и попытался урезонить всех.

— У него это хорошо получилось. — Хмуро пробормотал Смур. — Сломанная шея, разбитая грудь и вместо головы месиво из костей и мозгов успокоят надолго кого угодно. Могут потребовать виру за убитых.

Ратимир сразу понял причину беспокойства воеводы. И осторожно заметил.

— Радогор такой же гость, как и они. А коли так, то город не должен платить виру.

Смур поморщился, сетуя на непонятливость старшины.

— Я могу заплатить виру и за убитых, и за покалеченных. Это не много, если принять во внимание виру за обиду городу. И за погром в трактире. Я о другом, сударь Ратимир. они могут вернуться, если сочтут, что виру за кровь можно взять только кровью.

Старшина бросил быстрый взгляд на убитых и калечных, на сконфуженно стоящего в стороне Радогора, который уже полностью проникся виной за те неприятности, которые он причинил воеводу и городу. Остановил взгляд на бэре, стоящим у левой ноги парня и выложил последний довод, который не смог бы оспорить и хитроумный Остромысл.

— Эти, — Указал он взглядом на трупы, — были с ножами. А он нет. Кроме того, сударь воевода, я здесь еще не видел и капли крови. Все чисто, если не считать битой посуды и сломанных столов.

Ратимир, как мог, старался обелить Радогора. Но Смур, не дослушав, повернулся к выходу. На пороге еще раз повернулся и окинул взглядом трактир.

— Не убыло бы от той Невзгодихи, если бы кто — то пошарил у нее за пазухой. — сердито проворчал он. — И самому Невзгоде бы на жекок осталось.

Но Ратимир сдаваться не собирался.

— Не нас, других бы задрали. Тогда бы не их, своих на возах под рогожей увозить пришлось… Не хуже меня знаешь. Тебе, как воеводе люди жизни свои вверили.

Но и эти его слова остались без ответа.

Смур отступил в сторону, чтобы дать дорогу воям, которые выносили тела убитых и складывали на телеги и исподлобья посмотрел на Радогора.

— Несчастья к тебе, парень липнут, как мухи на … коровью лепешку. Не показываться бы тебе пока, Радогор, в городе. — И окинул его пристальным взглядом так, как будто сроду не видел. — Значит голоруким их месил.

— Молод, зелен еще. — Снова вмешался Ратимир. — Не научился еще с силой своей управляться. Или мы с тобой в его годы не такими же были?

— Я их не бил. — Радогор строптиво поджал губы. — я их пытался остановить. А если кто — то по глупости на мою руку наткнулся, так я ли в этом виноват? Они же словно ослепли от злости. Сами не знают, куда лезут. Ратимир видел, не даст соврать.

Ратимир, не медля, кивнул головой.

— Он не лукавит. И не оправдывается. Он только оборонялся.

Смур снова ощупал сначала одного, а потом и другого взглядом.

— Ну и будет об этом. Что сделано, то сделано. И того уже не переделать. Зато прочие задумаются, прежде чем скандал с мордобоем затевать. С этими же, — Решительно заявил он, — как сказал, так и поступлю. Ты же из воинской избы пока ни на шаг, даже носа не показывай. А дальше будет видно, что нам делать.