Бюро «Канун», или Ужасы Ивота - Николай Ободников

— Еще бы! Я же профессионал! — Белла подняла черную жемчужину и отдала ее Булату. — В расчете, парниши.

— Серьезно?! А… а вы не в обиде?! — удивился Лунослав. — Вас ведь чуть не отправили к чертям в… в их задницу! А ваше лицо…

— Пф! Да с чего мне быть в обиде?! Меня что, мало мужики по жизни резали? Мало ли какие у клиентов заскоки! Иногда — они меня, иногда — я их. В итоге всё решает пластика, бинты и водка! Ну, о'кей, я побежала. Будет интересная халтурка — звоните!

И проститутка, закурив, с достоинством покинула мемориал. Лунослав с открытым ртом проводил ее взглядом, а Булат восхищенно свистнул ей вслед. Наконец Белла скрылась в темноте, и наши герои подошли к горелке Вечного огня. От птичьих перьев осталась только зола. Булат собрал сухих веток, аккуратно сложил их в горелке и развел огонь.

— Вечный огонь должен гореть вечно! — торжественно сказал он. — Ну что, брат шаман, по чайку́ у почетного костерка? Так сказать, отметим победу бутербродиками?

— А давай!

И они расположились возле огня: достали термос и скромный провиант и стали с гордостью вспоминать своих дедов. А еще они всю ночь поддерживали тот самый огонь, что никогда не должен гаснуть — ни в горелках, ни в наших сердцах…

Ну а мы подошли к традиционному выводу в конце главы. Как известно, всякий упадок привлекает зло. У вас упадок физических сил? Ждите лишние сантиметры на талию! У вас упадок идеалов? Ждите низкоморальные приключения! Позабыли своих павших? Ждите недовольство с того света! Вывод: любой упадок — зло. И еще кое-что! Крайне опасно назначать встречи в темных местах. Так что не будьте нечистью — встречайтесь на свету…

Глава 15

В Старом Ивоте стоит уникальная церковь — со мхом и березами на куполах. Есть в этом что-то славянское, не находите? В довесок к этому церковь щеголяет смурным нарядом из красного кирпича. Она выглядит так, словно побывала под бомбежкой. Но всё мирское — тлен, как и внешний вид храма. Тлен — и люди; а для кого-то еще — и тля. И вот в поисках «тли» порог святого места оббивает нечто…

Итак, церковь Старого Ивота, начало воскресной службы и дегустации просвирок…

В ворота вбежала растрепанная двадцатилетняя девушка. Это Виктория Веснова. Каждый лучик света, каждая росинка — всё ей в радость. Вика добросердечна ко всему. Но вот дьявольский гул унялся, и благочестиво зазвонили колокола. Душа Вики затрепетала от счастья.

— Опоздала, милая? — обратилась к ней подозрительная старуха.

Она дежурила у входа в храм — выискивала среди прихожан непомерно набожных глупцов. Неприятное лицо старухи, напоминавшее струп из липкой белой глины, обрамляли редкие седые волосы. В руках у нее подрагивали белесые свечки, которые она делала по ночам — из жира покойников.

— Да велосипед сломался, бабушка! — виновато улыбнулась Вика и поспешила в церковь.

— А возьми-ка свечку, милая! — протянула старуха страшный «подарочек». — Поставишь кому-нибудь за здравие! — И она выжидательно замерла перед самым порогом.

— Ой, спасибо, бабушка! — Вика благодарно взяла свечку. — Помолюсь за тебя, добрая!

— Слушай, милая, а как думаешь, до́лжно ли человеку тело свое, богом сотворенное, украшениями искажать да макияжем изводить?

— Батюшка и матушка очень строги в этом вопросе. А потому наставляют — не богоугодное это дело. Нельзя ни сережек, ни косметики, ни вскрытия перед погребением.

— Ну молодец, милая. Молодец. А теперь беги, милая. Беги. — И старуха зловеще улыбнулась.

Вика робко вошла в храм. Она поставила свечку — и соседние вдруг погасли. Всю оставшуюся службу девушка безуспешно пыталась их разжечь. Но горела лишь одна — подаренная странной старухой. Наконец служба закончилась, и Вика первой поспешила на свежий воздух. На ступенях она неожиданно споткнулась и упала — прямо в объятия скалившейся старухи.

— Теперь ты моя, девонька! — жадно произнесла та и поцеловала Вику.

Поцелуй оказался сухим и холодным, словно у старухи были не губы, а истертые шрамы.

— Бабушка, ты чего?.. — обескураженно прошептала Вика.

Старуха пугающе рассмеялась. Девушка вздрогнула, вскочила и побежала домой. На улице ей поплохело: перед глазами расцвели траурные пятна, во рту пересохло, а в ушах тоненько засвистело.

— Ох, матушка, что же это со мной? — удивилась Вика.

Мир вокруг девушки пустился в сумасшедший пляс. И с каждым его оборотом Вике мерещилась страшная старуха со свечками. А затем Вика потеряла сознание. На станцию «скорой помощи» поступило сразу несколько вызовов. Однако прибывшая бригада медиков, осмотрев девушку, констатировала очевидное — смерть. Но Вика не умерла: она впала в кошмарный летаргический сон. А потому дальше ее жизнь пошла чудовищными урывками…

Застывшими глазами Вика видела, как ее привозят в ивотской морг — чтобы вскрыть… Она едва почувствовала, как ее раздели, а ее кожи остро коснулся скальпель… Девушка с ужасом забилась в своем коченеющем теле, не в силах пошевелиться или хотя бы моргнуть… Она с облегчением услышала, как с воплями ворвались ее родители… Они должны были знать! Они поймут, что она еще жива! Однако родители лишь передали запрет на вскрытие — запрет на боль, что могла ее пробудить…

Вика смутно помнила, как трясло, когда ее везли на кладбище… Она едва ощутила капли дождя и губы близких, когда с ней прощались… Зато в память отчетливо врезался миг, когда небесную хмарь заслонила крышка гроба… А еще было невыносимое «тук-тук». Это заколачивали гроб — вместе с надеждой… Тьма обволокла Вику. Послышались шлепки земли по крышке гроба, и разум девушки отключился…

Вдруг Вика пришла в себя. Она беспомощно вгляделась в темноту — и хрипло завизжала.

— Папа?.. Мама?! Вытащите меня отсюда!.. Не уходите!.. — закричала Вика. — Прошу!.. Кто-нибудь!.. П-пожалуйста-а!..

Однако ее никто не услышал. Причиной тому были — глубокая ночь и два метра земли. И всё же Вика не одна оказалась на кладбище. Из темноты выскользнула старуха со свечками и голодно взобралась на могилку девушки. Затем старуха преобразилась. Лицо ее ссохлось, губы стали рубцами и стертыми шрамами, седые волосы жутко воспарили. На могилке расположилась кошмарная белая женщина. И сейчас она насыщалась страданиями Вики, щедро струившимися из-под могильного холмика. Она кормилась, упивалась, наслаждалась — пока у девушки был кислород…

Но вот наступил момент, когда страх, словно струйка воздуха, иссяк. Это умерла Вика…

Лунослав и Булат зашли в магазин «Журнальный», располагавшийся неподалеку от бюро. Они искали цветные кнопки и карту Ивота, чтобы отмечать на ней всплески паранормальной активности и бары со «счастливыми часами».

— Знаешь, что меня беспокоит,