Дуэт в интерьере или Он, Она и Все Остальные - Макс Мах

иная магическая техника, как формируются посылы и кастуются заклинания не составляло большого труда. Остальное лишь вопрос времени и усердия. Рутина и систематичность, как в любом виде спорта. Опыт имелся, так как Кьяра могла сравнивать магию сразу с несколькими видами спорта, например, с плаванием, большим теннисом и баскетболом, хотя кое в чем ей пригодились навыки и умения, приобретенные в карамболе[1] и шахматах. Искусство же магии целиком строилось на интуиции, воле и силе воображения, и все эти способности были развиты у Кьяры на уровне таланта. Так что, все у нее складывалось более, чем хорошо. Профессора были ею довольны, и все в один голос прочили ей настоящий успех, предрекая, что индивидуальное ученичество ей предложит кто-нибудь из сильных магистров, а, если повезет, - чем черт не шутит, когда бог спит, - шефство над ней возьмет кто-нибудь из грандов. Такая вероятность существовала в силу того, что сейчас в столице проживало целых пять действующих гроссмейстеров, и кто-то из них вполне мог заинтересоваться высокоодаренной девушкой-магом. Но этот вопрос должен был решиться только после года обучения в специализированной группе, а туда соответственно попадали по итогам первого триместра, который заканчивался в конце июля. Вот вернутся они в Академию после августовских каникул, тогда и начнется распределение по специальным группам. А пока всего лишь теория и первые «подходы к снаряду».

Для некоторых студентов это был настоящий вызов их способностям и прилежанию, но, разумеется, не для Кьяры, которая училась, как дышала. Впрочем, то, что учиться ей было просто, не означает, что Кьяра скучала, бездельничала или что-нибудь в этом роде. Магия, как наука, искусство и ремесло, оказалась по-настоящему интересным делом, и Кьяра очень быстро стала завсегдатаем академической библиотеки и магического полигона. Она читала запоем, тем более что получила доступ практически к любым книгам по магии, гоэтике, теургии и ритуалистике. И это у нее еще не дошли руки до целительства, теомантии и сигилистики[2].

«Но ничего, всему свое время, еще сможется и успеется. Какие наши годы! А пока, добавить, что ли огонька?»

Кьяра достала из кармана носовой платок и хотела, было, вытереть залитые потом лоб и лицо, но вовремя вспомнила, что третьего дня у нее впервые получилась связка «вода-воздух». Как минимум, стоило попробовать, раз уж представился случай. Она убрала платок в карман и, сложив руки «лодочкой», поднесла их к лицу. Теперь оставалось лишь создать в уме Образ Результата и влить в него чуточку магии. Но как раз с этой «чуточкой» у Кьяры имелись серьезные проблемы. При ее природной мощи ей было трудно дозировать силу. Вот разбить приличного размера валун воздушным молотом – это всегда пожалуйста. Легко и просто, как нечего делать, но зато ювелирная работа давалась ей пока с большим трудом. Так и сейчас. Она не просто умыла лицо, она можно сказать, приняла холодный душ, опрокинув на себя пару ведер ледяной воды. Правда, пришедший на смену воде теплый ветер высушил и одежду, и тело, но зато пересушенные «феном» волосы встали дыбом.

— Это было феерическое зрелище, - подала реплику находившаяся неподалеку Фике.

- Смешно! – А что еще она могла сказать?

Вдвоем с Фике они стояли на огневом рубеже и уже минут двадцать посылали огненные копья в расставленные в тридцати шагах от них каменные мишени. Создать копье непросто. Послать его на пятнадцать метров еще сложнее, а попасть в центр мишени по-настоящему трудно. Из ста двадцати студентов первого курса через два месяца занятий создать копье могли от силы сорок, а бросить на тридцать шагов и того меньше. Но при этом у большинства юных волшебников копья получались настолько слабые, что они с трудом могли хоть немного подкоптить камень. А врезать так, чтобы разбить камень в крошево, и чтобы осколки полетели шрапнелью во все стороны, были способны пока только четверо: она, Герт, и еще двое парней со второго этажа, Виктор и Микаэль. Фике тоже была неплоха в этом деле, но пока ей удавалось максимум выбить своим копьем кусочек камня. Зато умылась она сейчас так, как Кьяре и не снилось. Виктория Церинген научилась этому в восемь лет, а сейчас ей было семнадцать, и бытовая магия получалась у нее с необыкновенной легкостью.

- Не сердись! – улыбнулась она Кьяре. – Стой смирно, и все получится! Мне нужна всего одна минута.

Что ж, правда жизни заключалась в том, что Кьяра, по-видимому, была создана, чтобы крушить и ломать, недаром же в баскетбольной команде она играла на позиции тяжелого форварда. А Фике была рождена, чтобы вышивать бисером и играть ветром на эоловой арфе[3]. И сейчас она продемонстрировала это наилучшим образом. Сначала Кьяра почувствовала, как ее тело аккуратно обтирают влажной салфеткой, - довольно интимное действие, если знать, о чем идет речь, - затем обдули легким теплым ветерком, уделив особое внимание подмышкам и «всему, что в трусах», и завершился туалет укладкой волос. Судя по ощущениям, Фике в два паса высушила и уложила их в обычную для Кьяры прическу.

«Охренеть! Ну, как так-то? Как она это делает?»

- Ну, вот, совсем другое дело! - подвела Фике итог своему виртуозному колдовству. – Снова красавица! Да, какая!

Их отношения не были уже секретом ни для кого на курсе адлеров. И это было, казалось бы, неплохо, потому что за спиной Кьяры, - желала она того или нет, - вставала вслед за Викторий Церинген практически вся аристократия империи. Отрицать, что это была хорошая позиция для того, кто пришел практически с улицы, было бы глупо. Да и секс с Фике ее пока вполне устраивал, но зато, сойдясь с Викторией, Кьяра лишилась Герта. Отношения с виконтессой поставили между нею и гранд-принцем непреодолимую преграду, что было досадно, но, к счастью, не смертельно. Кьяру уже просветили, - принцесса Алисия постаралась, и чертова засранка Петра Геннегау напела, - что, во-первых, отношения в Академии редко длятся больше года, а, во-вторых, то, что происходит в Академии, в ней, то есть, в этой самой Академии и остается.

Это, оказывается, ни для кого не секрет. Ну, то есть, ни для кого среди магов-аристократов. Кьяре же такое даже в голову не приходило, да и не могло прийти, если подумать. Откуда бы ей, выросшей в среде свободной, насколько это возможно, и хорошо образованной интеллигенции, знать, в чем состоит разница между обычным старым дворянством и одаренными аристократами? А между тем разница оказалась велика. Между двумя этими