Юлия Галанина - От десятой луны до четвертой

— Но еще бредит… — сделала вывод надзидама.

— Поднять на ноги, — сухо распорядился Ректор. — Чтобы к полудню она была в состоянии ходить и говорить. Откладывать захоронение нельзя, а не то мы всей охраны лишимся.

И этот правил хорошего тона не знает, тоже мне, Ректор!

Надзидама вызвала лекарей, передала им высочайший приказ, и меня принялись безжалостно напичкивать обезболивающими и взбадривающими средствами.

Результат получился такой же, как и с начальником охраны: живой труп и не больше.

Но это никого не волновало.

Когда прозвонили полдень, явились охранники, взяли меня под локти и повели в сад. Вначале я слабо перебирала ногами, веря, что иду сама, потом бросила. Глаза тоже не раскрывала, дневной свет резал их. Раскрыла уже в саду.

Около склепов важных военачальников чернел провал свежевыкопанной могилы.

Пансионат был уже выстроен.

Группами стояли воспитанницы, около каждой группы переминалась с ноги на ногу соответствующая надзидама, отдельной кучкой столпились преподаватели, четко, по-военному, рядами и колоннами застыла охрана. За охраной предусмотрительно прятался младший обслуживающий персонал: кухня, конюшня, дворники, уборщицы и прочий хозяйственный люд.

Мне стало стыдно: они-то уж точно ни в чем передо мной не провинились, чтобы вытаскивать их сюда для участия в сомнительных мероприятиях. Кто же знал, что Ректор так буквально поймет последнее условие и заставит прийти всех поголовно… В следующий раз (хотя о чем я думаю, какой следующий раз?) надо четче формулировать требования. Учту.

Я, Серый Ректор, новый начальник охраны и мои костыли-охранники со стороны весьма смахивали на группу скорбящих родственников. Особенно учитывая озабоченный вид Ректора и мои опухшие глаза.

— Проверьте, все правильно? — вполголоса обратился ко мне Ректор.

Преодолевая пелену полнейшего равнодушия и отстраненности, сотканную сильными лекарствами, я осмотрела и могилу, и приготовленную плиту.

— Да. Можно начинать, — выдавила я сиплым шепотом, чувствуя, как стукаются друг о друга в горле мои раздувшиеся гнойные гланды.

По сигналу нового начальника охраны в башню понесся гонец, и вскоре оттуда появилась процессия, несущая на носилках бывшего начальника охраны.

При застывшем от ужаса пансионате его доставили к выкопанной яме.

Ректор вопросительно посмотрел на меня.

— Скидывайте его туда лицом вниз. Скинули.

Начальник охраны упал мягко, словно матрас, а не существо из костей и плоти.

— Теперь сбрасывайте плиту. Вот отсюда.

Чтобы поднять плиту, пришлось поднатужиться восьмерым охранникам.

Каменная плита ухнула в яму.

Я и Ректор подошли поближе к могиле.

Да, сделано все было правильно. Тяжелый камень перебил начальнику охраны голени и шейные позвонки. Теперь, по обмолвкам преданий, если ночью начальник охраны вновь оживет, он или не сможет двигаться, или будет уходить все глубже и глубже в землю. Во всяком случае, остается на это надеяться.

Серый Ректор усиленно тянул шею, чтобы разглядеть что там, в глубине могилы. При этом периодически как-то искоса поглядывал на меня.

Мне было все равно: действие лекарств окончилось и я уже снова плавала в горяче-холодном океане. Охранникам приходилось прилагать немало усилий, чтобы я стояла более или менее вертикально.

— Засыпайте.

— Можно распускать людей? — как-то угодливо спросил Ректор.

Даже сквозь звон в голове мне стало смешно. И появилось искушение скомандовать: "Нет! Пусть стоят до вечера!" И ведь стояли бы, что самое противное.

— Да, — милостиво соизволила я на остатках сознания. Как меня доставили обратно в лазарет, я уже не помню. Там мне пришлось проваляться еще месяц.

Глава двадцать пятая

В ЛАЗАРЕТЕ

В лазарете я валялась не без удовольствия: там было так же холодно и неуютно, как и во всей Пряжке, но зато никаких лекций, никаких таблиц.

Соседи мои понемногу пришли в себя, мозги у охраны были традиционно крепкие, оно и верно — зачем им мозги?

Они галдели за тонкой стенкой и постепенно я узнала многие детали их существования. Эти были не из нового пополнения, а из второй казармы, расположенной в юго-восточном углу Пряжки.

В первой казарме, которая примыкает к саду и в которую я так успешно натоптала дорожку, традиционно размещают новичков. К тому времени, когда приходит новое пополнение, часть охранников уже успевает решить личные дела, подать заявление Ректору и получить все прилагающиеся к новобрачной блага.

Неудачников выселяют во вторую казарму, которая значительно дальше от дортуаров воспитанниц, но многим и это не мешает, они все равно добиваются своего.

Официально же все чисто и непорочно. Сплошное домоводство.

— Он копал под пансионатских, — отчетливо раздалось из-за стены в один хмурый день. — Говорю тебе, Удава просто так мочить никто бы не стал. Он кого-то из них доил, но тот сбрыкнул.

— Заливаешь! Эти себя-то еле-еле носят. Ученые! Им вилку поднять трудно, если на ней котлета целая, а не кусок.

— Слушай, что говорю, Удав настрочил донесение в Службу Надзора за Порядком, я дежурил, углядел. И штырем при этом махал, который ему и всадили меж ребер. А потом этой бумажки я что-то не видал. И новый о ней не заикался.

— И ты помалкивай, целее будешь. Нам главное что? Досидеть тут до смены и в теплые места поскорей! — посоветовал самый мудрый из сумасшедшей шестерки. — А Удав сам дурак. Жадный он был всегда. Вот и погорел.

Разговор как-то скомкался, и охранники утихли.

Вообще-то к этому времени мне было глубоко плевать, кто убил начальника охраны и почему. Все уже быльем поросло.

Да даже если узнаю я, кто убийца, что, изобличать кинусь? Нет.

Любознательность в Пряжке и так не приветствуется, давно всех отучили лезть туда, куда не положено. Даже охрана, и та понимает.

Но поскольку заняться было все равно нечем, я начала потихоньку примерять роль персоны, шантажируемой начальником охраны, на каждого из наших Магистров.

Что это не надзидамы, вроде бы ясно. С них стрясти нечего, да к тому же каждая — ходячий Устав. А за сведения об их романах и медяка не получишь, тем более в Службе Надзора за Порядком.

Из Магистров подходили многие. Почти все. Набрали их в пансионат с бора по сосенке, что там у каждого за душой… Просто так человек в Пряжке не задержится, в Чреве Мира есть множество куда более уютных мест.

Разложить их по полочкам я не успела — помешал Янтарный.

Он влетел в палату, сжимая в руке краснобокое яблоко.

— Привет, злючка!