Маргит Сандему - Следы сатаны

— Давай.

Крестьянин был рад встретить живое существо. В такое время года это большая редкость. Он охотно заговорил с ними. Но как только речь зашла о чудовище, притих.

— Об этом лучше не говорить вслух. Даже Господь покинул нас.

— Мы все понимаем. Наша задача освободить Норвегию от этого страшного бремени, — объяснял Доминик. — Но для этого нам надо знать, кто он и откуда. Вы можете помочь?

— Вообще-то, я предпочитаю не говорить об этом. Но если могу чем-то помочь… Видите вон те дома? Там раньше жили люди. Круглый год. Они пытались бороться… даже не хочу произнести с кем. Он жестоко расправился со всеми. А оставшиеся в живых бежали. С тех пор там никого нет.

— Ясно. А откуда он взялся?

Крестьянин только обреченно махнул рукой.

— Объедете вон то озеро. Там будет Буноко. Потом доедете до Гринке, до людей. Спросите их.

— Спасибо вам большое.

Доминик подал старику монету. Правда, она была шведская, но какая разница. Время у них еще оставалось, солнце стояло высоко.

Снова поднялись на вершину.

— Горы, Виллему, горы, — возбужденно шептал Доминик. — Это те самые горы.

Остановившись, они насладились зрелищем Хемседалсфьелль.

— Что за красота! Такого никогда не забудешь!

Огибать озеро пришлось дольше, чем рассчитывали… Только к вечеру они доехали до небольшой, спрятавшейся в горах деревушки. Вечернее солнце плясало на бревенчатых стенах. Обитаем, был лишь один дом. Он был так мал по сравнению с горами, что у людей невольно сжалось сердце.

Оглядевшись, они заметили развалины домов, густо заросшие кустарником…

Когда-то, в незапамятные времена, в этом месте пролегал тракт, соединявший Западную и Восточную Норвегию. Теперь дорога заросла, все про нее забыли. Но деревня по тем временам была немалая.

— Я бы никогда не осталась тут на зиму, — заметила Виллему.

— До ближайшего соседа не менее трех миль. Едем туда?

— В доме сейчас, верно, никого нет. Все рыбачат.

— Ты, скорее всего, права. А вон и они, плывут к берегу. Едем им навстречу. Только б они не приняли нас за разбойников с большой дороги!

Виллему оглядела мужа — статная осанка, костюм, которому мог позавидовать любой рыцарь, и сухо отвечала:

— Не думаю.

По болоту бежала протоптанная тропинка…

Они подъехали к берегу одновременно. Двое, скорее всего, муж и жена, вытягивали лодку на берег. Плотно сбитые, немногословные, закаленные. Только такие и могли выжить в суровых условиях.

Виллему обратила внимание на темные полосы на лодке. Видимо, следы от железных полос… Поселение было очень древним.

Супруги с удивлением и тревогой воззрились на пришельцев. Виллему с Домиником представились и рассказали о деле.

Крестьяне молча переглянулись. Потом муж неохотно выдавил:

— Тогда мы еще не переселились в эти места. Но герр говорит правильно. Жил тут урод одно время.

— Урод? — оживилась Виллему. — А был ли у урода ребенок?

Мужчина крепил лодку к берегу. Прошумел и стих ветер. И опять наступила звенящая тишина.

— Да, видно, так и было.

— Он родился тут?

— Говорят. Все знали, кто его отец, — голоса разносились далеко над водой. Помолчали.

— Так кем, вы говорите, была его мать? — словно невзначай обронила Виллему.

— Умерла. Во время родов.

— Мы поняли. А еще мы слышали о женщине-колдунье. Ну, той, что научила урода говорить.

— Она тоже умерла. Очень давно.

— И это нам известно. — Виллему теряла терпение. Терпелива она была только с калеками. А эти двое явно не походили на калек.

— Он родился в вашем доме?

Супруги невольно перекрестились:

— Нет, что вы. Господи, спаси и сохрани! Того дома уже нет. Он появился в старой халупе. Ее сожгли тотчас же после его исчезновения.

— Хоть кто-нибудь может рассказать нам о его детстве?

Супруги снова помялись в нерешительности. Над ними шумно пролетела утка. Все вздрогнули.

— Попробуйте спросить у других. Они живут в Нордре Гринке. Но и они тут новички. Урод поубивал всех. Да, есть там одна старушка. Раньше жила вон там, а потом убежала, испугавшись урода. Теперь снова вернулась на насиженное место. А урода с тех пор так никто и не видел.

— Так люди живут там круглый год?

— Нет. Там же высокогорное пастбище. Они уезжают только поздней осенью. Внизу пастбища намного хуже.

— А до Нордре Гринке еще далеко?

— Нет. За холмом.

Когда они пересекали долину, Виллему заметила, что с Домиником что-то происходит. Он был очень чувствителен и мгновенно замечал перемену настроения Ульвхедина.

— Что происходит?

— Очень старая деревня. Чего там только не случалось!

— Например?

— По долине разлита грусть. Я слышу ее, словно отдаленный шум… Что-то происходило тут много лет назад. Кажется, я слышу лошадей, несущихся галопом, звон оружия…

Доминик весь погрузился в себя. Виллему терпеливо ждала.

— В фигуре рыцаря нет ничего зловещего. Только грусть и нечто трагичное. Я чувствую также что-то прекрасное. Слишком далеко во времени… Больше ничего не могу объяснить.

— А Ульвхедин?

Лицо Доминика скривилось:

— Не хочу даже говорить об этом. Прошлое его ужасно.

Нордре Гринке поразила их своей безлюдностью. По дороге им попадались покинутые дома и пастбища. Сколько же лет было этим домам, построенным из камня и грубоотесаных бревен? Часть домов повалилась, торфяные крыши провалились под натиском снега.

— Вон там дым, едем туда, — предложила Виллему.

— Как же здесь красиво! Просто невероятно! Такая красота — и никого! — несколько недоуменно продолжала она.

Приняли их радушно, накормили и напоили. Сразу поднялось настроение.

Наступило время для разговора со старой женщиной.

Несмотря на возраст, у нее была хорошая память. Но о чудовище говорила крайне сдержанно. Язык у нее развязался только тогда, когда Доминик достал заветную бутылочку лучшей водки из Оксенштерна. Дали попробовать и сыну с невесткой.

— Только я и спаслась, — она вновь подставила деревянную чашку. — А все потому, что я вовремя смылась… нала, что ничего хорошего от него не дождешься.

Женщина стала повторятся.

— А вы были здесь, когда он родился?

— Я-то нет. Но мы с соседкой всегда были хорошими приятельницами. Она мне все рассказала. Так что я тоже несколько в курсе. Но она уже умерла.

— Так она знала больше, чем написано в Библии?

— Тсс, я этого не говорила. Но в те времена, знаете ли…

— Когда это было? — прервала ее Виллему.

— Э-э-э-э, подождите. Это было в тот год… — она что-то забормотала.

— Двадцать один год назад, — торжественно огласила она.

Виллему и Доминик переглянулись. Как же молод Ульвхедин! Выглядел он намного старше. А выходило, что он ровесник Элисы.