Светлана Багдерина - Смерть героя

Затерявшись в невеселых размышлениях, Найз, должно быть, не услышал стука копыт.

Но и иностранец чувствовал себя в Ласточкиной Горке явно неуютно.

Прежде, чем спешиться, он оглянулся пару раз — через плечо и полностью повернув коня — будто готовый при первом же признаке неведомой опасности пришпорить своего скакуна и унестись, сломя голову, к ближайшей границе.

Загороженные покосившимися ставнями окна заброшенных домов напротив аптеки и давно заколоченные двери близлежащих лавок тоже удостоились его пристального настороженного внимания.

Трое безобидных прохожих нервно шарахнулись и перешли на другую сторону улицы под сверлящим взглядом подозрительного дворянина.

Пегая трехногая собака, не спеша ковылявшая по своим делам, только глянув на него, поджала хвост и значительно ускорила шаг.

Больше никого и ничего вокруг не было.

— Вроде, все спокойно… — наконец, оставшись довольным результатом осмотра, пробормотал франт едва слышно себе под нос и снова воззрился на Найза. — Подержи коня, оборванец, пока я зайду в эту лавку по делу.

— Пять тигров, — даже не успев изумиться собственному нахальству, выпалил Найз.

Щеголь походя кивнул — то ли соглашаясь, то ли уворачиваясь от одуревшего от зноя и потерявшего ориентацию толстого жука, в последний раз оглянулся, стремительно взбежал по истертым каменным ступенькам и проворно захлопнул за собой дверь.

Поддавшись тревожному настроению иноземца, Найз тоже настороженно оглянулся по сторонам, пытаясь угадать, какую угрозу тот ожидал встретить здесь, на улочке настолько сонной и тихой, что сюда не залетали даже мухи. Но, как ни приглядывался, никого, кроме одинокого прохожего в старой бесформенной шляпе и залатанном легком плаще поверх сутулой спины — по виду то ли приказчика из бедной лавки, то ли обнищавшего мастерового — не заметил.

И тогда, наконец, с восхищением, обожанием и чистой совестью посвятил все свое внимание коню.

Настоящему такканскому скакуну — сухощавому, выносливому, с маленькой изящной головой и огромными умными глазами, скакуну, готовому в любую минуту нести своего хозяина хоть на охоту, хоть в дальний путь, хоть в битву.

Такому, какой был у Фалько…

И какой когда-нибудь обязательно будет у него.

Десять минут спустя дверь аптеки за его спиной распахнулась и, нервно кутаясь в розовый летний плащ, на улицу вышел высокородный хозяин коня.

— Пожалуйста, ваша светлость, — любезно улыбаясь, Найз протянул ему поводья.

Не удостоив мальчика ни взглядом, ни словом, дворянин перекинул их через голову скакуна и сунул ногу в стремя — мысли его явно были где-то далеко.

— Извините, господин?.. — мгновение поколебавшись, Найз осторожно взялся за край его плаща.

— Что? — словно только что заметив, что рядом есть еще кто-то, дворянин остановился и брезгливо уставился на босоногого мальчишку под левым локтем.

— Вы обещали, ваша светлость, если я подержу вашего коня…

— Отвали, сопляк!

Вероломно отброшенный сильным, но точным ударом, Найз кубарем отлетел к стене дома и, оглушенный, беспомощно распластался в вездесущей желтой пыли.

— За что?.. за что?.. что я?..

И тут, как из-под земли, но, скорее всего, из ближайшей подворотни вынырнул тот самый похожий на приказчика сутулый прохожий в бесформенной шляпе.

— Немедленно извинись перед ребенком, трусливый мерин! — не терпящим возражения голосом приказал он дворянину.

Тот застыл с поднятой в стремя ногой, словно не веря ни глазам, ни ушам, и всерьез обдумывая, уж не галлюцинация ли это перегретого мозга.

— Ну, чего вытаращился? Ежа проглотил? — доброжелательно поинтересовался приказчик и заговорщицки подмигнул Найзу.

И тут благородного хама прорвало.

— Что ты сказал?!.. Да как ты посмел, скотина?! Как ты меня назвал, крысиное отродье, повтори?!

— Трусливым мерином, — любезно напомнил незнакомец. — С рыбьими мозгами и совестью макаки.

— Что?!.. Что?!.. Что?!.. Да я тебе язык отрежу, мерзавец!!! Вместе с твоей тупой вонючей башкой!!! — побелевший от гнева дворянин соскочил с коня и яростно выхватил из ножен у левого бедра меч.

— И что же тебе мешает? — оскалил в издевательской усмешке белые зубы приказчик и, к величайшему изумлению как дворянина, так и сумевшего приподняться на локтях Найза, быстро отстегнул плащ, и одним текучим движением сильной руки выхватил меч из заплечных ножен, принятых Найзом за горб.

Нелепая шляпа с обвисшими, как уши спаниеля, полями то ли свалилась, то ли была сброшена с головы приказчика, и участник и единственный зритель назревавшей дуэли впервые увидели смуглое волевое лицо незнакомца, безжалостный прищур зеленых глаз, и рассекающие лоб и правую щеку старые шрамы. На вид новому участнику драмы можно было дать не больше сорока пяти.

— Ты?.. Ты?.. Это ты?.. — при виде противника заносчивый дворянин отчего-то побелел еще больше, и рука его с оружием невольно опустилась.

— Да уж не боишься ли ты меня? — насмешливо вскинул брови незнакомец. — Доблестный рыцарь в расцвете лет, герой карательных набегов, гроза дикарей, первый фехтовальщик при дворе его величества, так? Или всё врут подхалимы?

— Ты не уйдешь отсюда! — свирепо прорычал дворянин сквозь зубы, и без предупреждения кинулся на врага.

Что произошло дальше, Найз понять не успел: брызнули в лучах заходящего солнца клинки, зазвенела сталь, метнулись навстречу друг другу фигуры бойцов…

Но совершено неожиданно одна из них отчего-то неловко застыла на месте, и вдруг накренилась, сложилась пополам, кулем повалилась на мостовую, да так и осталась там лежать.

Мальчик вздрогнул и сжался, дурное предчувствие охватило его и залило ледяной ртутью желудок…

— Честно говоря, я ожидал от тебя большего, — разочаровано произнес оставшийся в живых противник, вытирая клинок о плащ того, кому он больше не понадобится, и Найз глупо захихикал от радости.

Горячие булыжники поливал горячей кровью голубоглазый дворянин.

Покончив с эпитафией, незнакомец встал перед усопшим на одно колено, ловким движением руки расстегнул камзол на его груди, пошарил и выудил маленький синий флакончик на тонком белом шнурке.

Вытянув тугую пробку, он осторожно поднес пузырек к лицу и помахал ладонью, подгоняя волны запаха, поднимающиеся из узкого горлышка, к своему носу.

Мальчик не понял, огорчил или утешил его результат, потому что зеленоглазый сначала поморщился, потом удовлетворенно кивнул и снова закрыл сосуд.

— Хм… так и думал… — пробормотал он, оборвал шнурок и спрятал флакон в карман.