Владислав Чупрасов - Orchid Vita

— Салуп и травяной чай, пожалуйста. И пирожное, — Руби смешно наморщила аккуратный носик. Сластена, что с нее возьмешь. Официант перевел взгляд на меня. Я отрицательно качнул головой: выпью чаю и пойду. Все равно платить мне, какая, в конце концов, разница. Чай принесли практически сразу, плеснули в две чашки. Руби тут же отодвинула свою и стала дожидаться салупа, пока я задумчиво цедил чуть подслащенную и подкрашенную кипяченную воду. Ожидать от этого района ничего другого я не мог, а заказать что-либо иное в подобном заведении вообще было страшно. Для Руби принесли пышное пирожное, и она тут же расцвела, разрумянилась, и принялась ковыряться в сладости. Я с интересом наблюдал за ней, иногда вдыхая травяной запах, идущий от чашки. На ароматизатор они, конечно, не поскупились. Пить этот чай невозможно из-за едкого привкуса добавок, а вот нюхать — сколько угодно.

— Ты точно не знаешь, зачем дядя тебя позвал? — она бросила на меня короткий взгляд из-под челки. Ну, конечно, подумала, что я расслабился, подобрел, могу и ответить. Руби-Руби, мне давно не пятнадцать лет.

— Точно, — я кивнул. — У тебя усы.

— Усы? — лицо девушки удивленно вытянулось, но она быстро сообразила и потянулась за салфеткой. — О, понятно.

— Ладно, — я выложил на стол какую-то сумму с расчетом на то, что Руби может еще что-то заказать, и поднялся, со скрипом отодвинув стул, который ножками проехался по каменному узору тротуара. Руби кивнула, будто бы от ее разрешения что-то зависело. Ну, ей нравилось чувствовать, что я ее послушаю, если она вдруг решит мне что-то запретить. Смешная, милая девочка. Я коснулся ладонью ее руки, сжимающей двузубчатую вилку, погладил кружевную перчатку, после чего развернулся и направился к дому, который пугал меня одним своим многоглазым видом.

Из глубин дипломатии майора Саарта вырвал ординарец, нарисовавшийся в дверном проеме вместе со своей птицей — без Аидушки, как он ласково звал хищницу, он нигде не появлялся, а Джок, в общем-то, не был против.

— Тут этот приехал, — глубокомысленно сообщил Кшиштоф, туманно кивая в сторону коридора, из которого только что явился.

— Кто?

— Ну, этот, я же предупреждал.

— Не помню, — отозвался, майор, закрывая папку с бумагами с надеждой выкроить еще десять минут после ужина, чтобы везде проставить свою подпись. Как он и ожидал, головная боль, связанная с бумажками, началась на следующий день после повышения. Хорошо хоть, с границы не отозвали.

— Корреспондент, — тщательно выговорил Кшиштоф, чуть подбрасывая Аиду. Та поднялась, лениво похлопала крыльями и снова села на кожаную перчатку. Птица была такая же неспешная и сосредоточенная, как и ее хозяин.

— Точно, — Саарт хлопнул себя по лбу раскрытой ладонью. — Как я мог забыть, что явится писака, который будет писать в модный журнал о том, как мы здесь живем. Напомни, Шиш, я сообщил в Столицу, что не собираюсь нести ответственность за парня, если его вдруг убьют? Кшиштоф кивнул.

— Было дело, я лично ваше письмо отправлял.

— Ну и ладно, — Джок потер ладони, мстительно глянул на неподписанные документы, сбежать от которых появился еще один повод, и поднялся из-за широкого дубового стола. — Пойдем, посмотрим на этого автора. Ординарец кивнул и спиной попятился в дверь, хотя уж кто-кто, а он не выказывал перед начальником никакого раболепия. Корреспондент, присланный из Академии (точнее, если верить его рекомендательному письму, парня сначала изловили где-то за рубежом, а потом уже вернули в альма-матер, откуда после выслали на границу) был совсем молод, улыбчив и бледен.

— Так-так, Киллрой, значит, — майор Саарт снова зарылся в бумаги: досье, рекомендательные письма, табель оценок (зачем?!). — В каком звании вы закончили Академию?

— Как и все, майор, младшим лейтенантом, — с улыбкой отозвался журналист. «Откуда бы мне знать?!» — хотел резко ответить Джок, но сдержался. В том, что кто-то заканчивает столичную Военную Академию лейтенантом, чтобы никогда больше не воевать, а кто-то, приехав в столицу, всего добивается сам, начиная с рядового — не вина парня.

То, что он оказался на постоянно напряженной восточной границе, впрочем, тоже. Самое неприятное, что если этот младший лейтенант вдруг лишится головы, руки, или еще какой-нибудь части тела, виноват окажется именно он, майор. Это добавляло лишних нервов в его и так неспокойную работу.

— Хорошо, младший лейтенант Киллрой. Поведайте мне, чем мы можем помочь вашей работе на нашем фронте, — Саарт выделил голосом «наш фронт», давая парню понять, что тому не то что бы не рады, но цацкаться с ним никто не будет. Киллрой тем временем расцвел, когда речь зашла о его работе.

Приосанился, причесал пятерней стоящую торчком рыжеватую челку и заговорил:

— Ничем, майор, мне решительно ничего не нужно. Разве что, хотелось бы получить разрешение обойти все расположение войск, и немного походить за вами. Возможно ли это? А, и еще. Раз в неделю мне нужно будет отсылать написанную статью.

— Письмо с марками, — Джок дал корреспонденту понять, что даже те крохи, что стоили марки, он не собирается выделять из ограниченного бюджета бастиона, — передадите Кшиштофу. Ординарец кивнул Киллрою.

— Все остальные вопросы вы можете задать лейтенанту Амадеу.

Кшиштоф, позови Максимилиана.

— Я здесь, — раздался грубый голос, и в дневном проеме нарисовалась мрачная фигура.

— Но, майор, мне нужно походить за вами, — попытался было возмутиться корреспондент, но был довольно жестко осажен.

— А лейтенант походит за вами. Особенно довольным не был никто: Джок уже предвидел дополнительную головную боль, Киллрой нахмурился недовольно, и что уж было говорить об Амадеу, который вовсе был недоволен всем и всегда. Корреспондент перевел взгляд на приставленного к нему лейтенанта и не смог скрыть замешательство: Максимилиан Амадеу был самым настоящим альгацем, что выражалось в резких чертах лица, прищуренных синих глазах и общей выдубленности вида. Весьма странно, учитывая то, что именно армию Альгаца они вот уже полтора года пытаются не допустить на остров. Кшиштоф, заметив это недоумение, подошел ближе, и шепнул:

— Лейтенант — ярый националист, не стоит разбиваем ему сердце, напоминая, кем были его родители. Киллрой закивал и поприветствовал лейтенанта, вздрогнув, когда над его плечом вдруг взлетела Аида. Орлица не шибко жаловала Амадеу, тот отвечал ей взаимностью и испепеляющим взглядом. Это была одна из причин, по которых Кшиштоф постоянно носил свою подругу с собой.

— Забавно… — пробормотал себе под нос корреспондент.