Ольга Онойко - Дом за пустырем

…Над головой распахнулось небо, такое темное, каким бывают только грозовые тучи, но все же чистое, безоблачное — просто оттенок такой, зацветающий лишь весной. Здесь начиналась весна, как и тогда, когда он ушел, но это была весна другого года.

Дома-за-пустырем больше не было. Ничего не оказалось в нем запредельного, подошли к нему люди и экскаваторы, дом снесли и построили на его месте другой, повышенной комфортности, облепленный спутниковыми тарелками, обсаженный квелыми деревцами. Земля под ногами была схвачена новым асфальтом, чуть в стороне сирые розы пылились в пузатых вазонах и высился бетонный забор.

От забора к нему приближались двое — сотрудник частной охраны и женщина, роскошно и неестественно одетая, как сошедшая с подиума модель. Женщину волокли за собой два чудовищных мастино, чьи поводки она судорожно сжимала маленькими ручками с наращенными акриловыми ногтями. Ногти были грязновато-красного цвета, как языки собак.

Она прошла мимо, посмотрев на него так, как смотрят на тумбу или скамейку, и скрылась в подъезде, рванув за собой шумно нюхавших его псов. Окрика бодигарда Андрей уже не слышал.

…он узнал ее лицо, красивое, золотисто-смуглое, обрамленное блестящими черными волосами. Лицо его жены.

От желания вернуться у него потемнело в глазах, в ушах нарос звон и белые, некогда знакомые стены вдали над забором превратились в белую маску врача, над которой вспыхнули небесно-синие внимательные глаза и солнце… солнце в окне реанимации, вышибавшее слезы из его глаз.

— Занавесьте окно! — услышал Андрей и синие очи исчезли — врач отвернулся.

— Нет… нет, — слабо, беззвучно прошептал он. — Не надо…

И потом, утопая в солнце, слышал обрывки приглушенного разговора за дверью. Юля неразборчиво щебетала сквозь слезы, голоса докторов были ниже и медленней, и он разбирал слова: «видный ученый… конечно… переутомление, ранний инфаркт… теперь бывает…»

Он уснул, улыбаясь.

Дверь все еще существовала, хотя теперь это была дверь шкафа с оборудованием на лунной станции, но недосягаемость выхода его не тревожила.

Теперь он жил в доме за пустырем.

19.05.2003