Мария Ермакова - Кольцо Волка

Я поулыбалась отражению, не забывая поглядывать на дорогу, затем вставила в ухо наушник гарнитуры и нажала на клавиатуре телефона цифру семь. Послышались короткие гудки.

— Код три, — сказала я в паузу между ними.

Что-то щелкнуло, послышался еще один длинный гудок, и в трубке раздался знакомый голос Славки Добровольского.

— Диспетчер слушает. Кира, что у тебя?

— Девяностый километр Киевского шоссе, Славик, — сказала я. — Засекла троих нетопырей. Летели на бреющем полете откуда-то с запада.

— Ты не шутишь? — удивился он. — Троих? Подростки?

— Какие шутки! — невесело усмехнулась я в трубку. — Трое взрослых. Размах крыльев до двух метров. Проверьте территорию — она обитаема, там живет какой-то новый русский. Как бы он и его свита не пострадали! Скоро…

— … полнолуние! — перебил Славка. — Знаю, не учи ученого! Пошлем патрули на весь период. С тобой все в порядке? Как Катенок?

— Спасибо. У нас все нормально. Ты передай сейчас, ладно? Трое взрослых — это много!

— Не волнуйся. Все сделаю. Отбой.

— Отбой.

Я отключилась. Ночная дорога летела под колеса. Повалил снег.

***

Под утро следующего дня Катенок приполз ко мне под бочок, и мы проспали до часу, благо было воскресенье. Можно было еще поваляться, но я хотела убраться в квартире и испечь что-нибудь вкусненькое, чего не делала уже очень давно. Обязанности мы разделили честно — Катенок вытирал пыль и красиво расставлял обувь в шкафу, а я мыла полы и пылесосила ковер в Катькиной комнате. Когда стемнело, мы, наконец, закончили уборку и перекусили, чем Бог послал. Затем Катька ушла играть в свою комнату, а я занялась пирогом. Пока я жарила капусту на сливочном масле и делала слоеное тесто, все время ловила себя на том, что вспоминаю по очереди — то молодца в тулупе и валенках, то тени над черной кромкой леса. И если с молодцом все было более или менее ясно, то появление нетопырей так близко от Москвы меня удивило. Нетопырями называли их посвященные. Простецы — оборотнями, волколаками и, естественно, вампирами. В том, что они пьют кровь была доля истины. Но они нуждались не только в человечьей крови. Мутировавшая тысячелетия назад разновидность Homo Sapiens нуждалась в генетическом материале базовой формы для дальнейшего существования. Они научились на физиологическом уровне заменять свои испорченные временем и болезнями ткани — на чужие, свой генетический материал — на тот, что получали. Вот почему их считали бессмертными и не поддающимися болезням, хотя они таковыми изначально не являлись. Ах, если бы знать, что эта ветвь рода человеческого, считавшаяся самой слабой и нежизнеспособной среди других мутационных ответвлений, не только выживет, но и станет, в конечном счете, представлять угрозу своему прародителю — человеку! Более сотни тысяч лет они скрывались в подземных убежищах, поклоняясь своим Богам, и выходя на поверхность только раз в месяц — в полнолуние. Около девяти тысяч лет назад они решили вернуться, и поднялись из подземных глубин, чтобы научиться принимать облик человека, полностью утерянный за годы добровольной изоляции. И это им удалось! Они научились не только принимать человеческий облик, но и извлекать из этого выгоду. В природной предпринимательской жилке им никак нельзя было отказать. Хитрые, беспринципные и беспощадные, они легко завладевали умами, и получали богатства, деньги и власть. Возможно, пытаясь вновь влиться в человеческую среду обитания, они хотели вернуться в дом, из которого когда-то ушли, и в котором их не только не ждали, но и боялись. Но, как бы то ни было, они оставались хищниками, а род человеческий считали стадом, тучным и откормленным им на радость.

Резкий звонок в дверь заставил меня уронить на пол ложку с мукой. Уж слишком живо я представила процесс обращения, коему однажды была свидетелем! Такое не забывается. Но тогда я не боялась, ведь рядом был Игорь.

Послышался топоток и звонкий Катькин голос:

— Кто там?

А затем вопль:

— Мам, это дядя Олег пришел. Я открою!

Я вытерла руки полотенцем и пошла в прихожую.

Олег снимал ботинки, стоя за порогом. Он был как всегда элегантен, аккуратен и до ужаса педантичен. Он снял ботинки, поставил их за дверью, переступил порог и огляделся в поисках "своих" тапочек. Катенок уже тащил их. Зная Олега, дочка чинно поставила тапочки перед ним. Не хватало только книксена!

— Привет! — я чмокнула его в гладкую щеку.

И когда успел побриться? Словно только что из дому и не было трудовых будней. Ах да! Сегодня же их действительно не было!

Я, особо не церемонясь, стащила с него серое пальто, повесила на вешалку. Он поморщился, поправил плечики. И застыл, словно был у меня в первый раз!

— Руки мой, — приказала я. — Катька, неси чистое полотенце его милости.

Катька метнулась в спальню. Она знала, что чем быстрее она принесет его милости полотенце, тем быстрее получит то, что он принес ее милости в своем дорогущем кожаном портфеле.

Я развернулась и, уйдя на кухню, стала собирать муку мокрой тряпкой. В результате только развозила все по полу.

Из коридора раздался триумфальный визг и Катенок влетел в кухню, не замечая разводов на полу, сунул мне под нос что-то яркое и блестящее, взвыл:

— Гляди, что!

И унесся прочь, оставляя на недавно вымытом полу белые следы.

Олег прошел в кухню, неодобрительно косясь на разводы, и уселся в углу, на диван, подвинув ватагу Катькиных игрушек, заполонивших всю квартиру.

— Ужинать будешь? — буднично поинтересовалась я.

— Буду, — так же буднично ответил он. — Я принес белое вино. У тебя есть рыба?

— У меня есть пельмени! — буркнула я. — И креветки. Насчет рыбы надо было заранее звонить.

— Я не догадался! — вздохнул Олег. — А креветки нужно с пивом!

— А мы их с вином! — вызывающе прервала его я. — И пирог с капустой.

— Чудовищно! — снова вздохнул Олег. — Ты просто монстр какой-то кулинарный!

— А ты — зануда и эстетствующий сноб! — отбила я. — Креветки будешь сам варить! А то, как в прошлый раз, скажешь, что я их переварила… или не доварила?

— В прошлый раз переварила! — уточнил Олег и полез в морозилку.

Я, улыбаясь про себя, вытирала муку. Мы с ним всегда так. Словно старые супруги, прожившие вместе туеву хучу лет. На поверхности — слегка сварливая пикировка, а в глубине — теплая привязанность и уверенность в надежном тыле. И немного раздражительности.

— Почему ты не позвонила мне в пятницу? — занимаясь с креветками, сказал он, — И не сказала, что вы пойдете на лыжах? Я бы присоединился!

— Я позвонила в четверг, и спросила, что ты делаешь в выходные. Кажется, ты ответил мне, что идешь в оперу с этой, как ее… Лолитой! Из этого я сделала логический вывод, что на лыжах с нами ты не пойдешь!