Наталья Смирнова - Вторая в Семье

— Я укажу дорогу.

Прежде девушке не приходилось видеть, каким образом Хранитель использует свою силу на полную мощность — кроме тех моментов, припомнилось ей, когда она плутала. Там, где совсем недавно сгущалась темнота и торчали просто непроходимые кусты, а она мучилась мыслью, куда же ей теперь ступить, как тут же в темной чаще появлялся просвет. Деревья словно расступились, открывая тропинку, которой пять минут назад здесь и признаков не было.

— Акхол, — прошептала Рэн, осторожно ступая на импровизированную дорожку. — Я всё же не совсем поняла, с какого перепугу ты решил им помогать? Вроде не замечала за тобой такого рвения в помощи людям.

Дух леса уже куда-то исчез, но девушка знала, что он её прекрасно слышит.

— Среди них эльфийка, — шорохом листьев разнесся его голос.

— И?

— Она из Говорящих с Энтхоу.

Рэн сочувственно покачала головой. Что ни говори, но эльф-маг сильнее мага обычного, особенно если дело касается магии природы. Эльфы вообще тонко чувствуют лес и всех, кто его населяет. Конечно, до Хранителя леса им далеко. Говорящие с Энтхоу отличались от обычных эльфов тем, что не просто сплетали заклинания, подчиняя себе какие-нибудь участки леса, а умели залавливать в свои сети и Хранителей леса. Акхол скорее всего не почувствовал её и решив подшутить над путниками — попался.

Задумавшись, Рэн не заметила, как вышла к обветшалой хижине.

По всем законам природы, это призрачно-древнее строение должно было развалиться только от одного взгляда. Рэн сама поразилась своей смелости, когда постучала в шатающуюся дверь.

… Раны мальчика вновь наполнились зелёной жидкостью. Маркон, ни на секунду не отвлекаясь от наблюдения за состоянием ребёнка, тут же промокнул и удалил разлившийся яд мокрой тряпочкой. Уже около часа он таким вот образом пытался продлить жизнь внуку.

Сознание мальчик потерял практически сразу, как на него напал монстр, и вот теперь он находился в бреду. Лихорадка вроде бы отступила, но Маркон знал, что это является плохим признаком! Пятьдесят лет он проработал лекарем и мог легко отличить яд из когтей вурдалака от любого другого.

Внук снова застонал от прикосновения лекаря, который боролся за его жизнь теперь уже чисто инстинктивно — других средств у него не имелось. Свой вердикт старик вынес, как только увидел ребёнка — ему не жить. Эльфийка и господин маг тоже это понимали. Но первой было откровенно наплевать на участь малыша, а второму… кажется, тоже.

— Маркон, — приподнялся со стула маг, — его не спасти. Яд слишком долго разъедает его организм.

Он говорил так, словно разговаривал с маленьким непослушным ребёнком, а не с восьмидесятилетним лекарем, который всю жизнь посвятил себя спасению людей, но в самый трагический момент жизни не мог вылечить собственного внука. Единственного из оставшихся в живых родственников.

Заметив, что лекарь не услышал, а может, не захотел слышать, маг тяжело вздохнул. Ему уже до чёртиков надоело тут торчать.

Маркон помотал головой, прощупывая пульс ребёнка. Слабый.

— Дэшэролл, оставьте почтенного старца в покое, он хочет спасти свою плоть и кровь, — нежным голосом пропела эльфийка. — Ведь вы обычно таким образом и пытаетесь обессмертиться — оставить частичку себя в своём потомстве.

Последние слова, высказанные безразличным тоном, просвистели ещё одним "камнем в огород" мага. Старик не понял их смысла, но до Дэшэролла, видимо, дошло, так как он заметно скривился и тут же, с натиском и раздражением в голосе, вопросил:

— Что же вы, уважаемый посол, тогда сами не поможете ребёнку?

— Не мой профиль, — заявила эльфийка. — Да и не моё это дело.

Маг неопределенно мотнул головой, всколыхнув свои серебристые волосы. В свои неполных двадцать два года он являлся одним из лучших учеников Академии Магов, а также непревзойдённым циником. Правда, этот его цинизм нередко другие принимали за эгоизм. Было вообще удивительно, как он и столь же высокомерная эльфийка не рассорились вконец. Казалось, что он презирал всех и вся. Он даже с собственной матерью был несколько холоден, а старшего брата так вообще откровенно ненавидел…

В этот-то момент в дверь кто-то неуверенно постучал. Старый лекарь не обратил на стук никакого внимания, продолжая возиться с внуком, не в силах признаться самому себе в бессмысленности своих стараний.

— Маркон, — скривила губы эльфийка, — прекратите возносить молитвы богу мертвых. Вот вам и обещанная подмога.

Маркон недоуменно взирал на пришелицу.

На пороге стояла худенькая, замызганная девчонка лет шестнадцати отроду, с кровоподтёком на щеке и в таком неприглядном одеянии, что… При всём желании она никак не тянула на «подмогу», разве что её послали помочь препроводить душу умершего в лучший мир. Её одежда была изодрана в клочья, словно на девушку напал дикий зверь, лишь поношенные сапожки выглядели нормально. В Зеленограде — столице Амфии, даже самый захудалый нищий постыдился бы напяливать на себя такое. Эта малолетка вызывала только чувство жалости. Даже оборотень или вконец изголодавшийся вампир не прельстился бы подобной пищей.

Вошедшая меж тем скептически оглядела собравшуюся вокруг умирающего мальчика компанию.

Эльфийка небесной красоты и непорочности весенних цветов удостоила Рэн лишь одним мимолетным, скучающим взглядом.

Светловолосый молодой человек посмотрел на неё с профессиональным интересом, постепенно сменяющимся презрением и лёгкой насмешкой.

Старик, склонившийся над ребёнком, и вовсе не удостоил её взглядом, продолжая что-то причитать над ребёнком.

— Это и есть наша целительница? — с долей иронии вопросил мужчина, обращаясь к эльфийке, созерцающей природу через разбитое окно. Можно было подумать, что она вообще находится где-то не здесь.

— Она самая, — небрежно подтвердила та, даже не обернувшись. Словно смотрела не на колышущиеся деревья, а наблюдала за каким-нибудь феноменом. Эльфы, что с них взять. Все они немножко тронутые.

Рэн преглупо торчала посреди комнаты под буравящим взглядом мага. Оглядела всех ещё раз — заметила, что на его шее болтается медальон красного цвета: ясный знак для окружающих, что данный маг имеет лицензию на колдовство и обучается в Королевской Академии Магии. Да и перстень на руке явно указывал на принадлежность этого человека к элитной дворянской семье. В столице всегда считалась модным отдавать второго ребёнка из таких семей именно в Академию Магии.

Красивый медальон. Она когда-то носила такой же. Да. Три года назад девушка рассмеялась бы в лицо тому идиоту, который бы сказал, что ей придется его вернуть, не получив взамен другого, свидетельствующего об окончании этой самой Академии. Три года… А кажется, что минула вечность.