Евгений Лукин - Секондхендж

- Ну то Англия... - уклончиво отозвался Арсений. - А у нас, знаешь, всяко бывает... Как бы только узнать, действует оно или... - Взгляд его остановился на родоначальнике гласной поэзии.

- Вот на нем и проверим, - с мужской прямотой брякнул совиноглазый.

Будущая жертва попятилась в ужасе.

- Вы фто? Вы фто? Ф ума фофли?

Дернулся кинуться наутек, но тут же сообразил, что по такой местности при его физических данных далеко не убежишь. Во всяком случае, от товарища Артёма. И быть бы ему загнанным для опыта в магический круг камней, что даже справедливо отчасти, ибо не рой другому яму, когда раздался поблизости надтреснутый старческий голос:

- Вам что, голуби, жить надоело?

Глава 4

Обернулись. Рядом с каменным столпом, опираясь на батожок, стоял некто бомжеватой наружности и щурил на троицу недобрые охальные глазенки. Откуда взялся, неясно. Впору было усомниться в естественном происхождении пришельца. Не зря же баклужинская желтая пресса то и дело публиковала сообщения о древнем хранителе Секондхенджа, что показывался порой грибникам.

Но нет, уж больно одет современно. То есть относительно современно: ветхая шубейка из Чебурашки и такая же шапчонка.

- Ты из местных, что ли, дед? - оправившись от неожиданности, спросил сухопарый Арсений.

Однако местные, по данным той же баклужинской прессы, реликтовой дубравы боялись до дрожи. Старожилы, ежели их расспросить, выложат как на духу: кто сюда из сельских когда ходил (пьяный или на спор) и кто на каком дубу потом петельку себе ладил.

- А сами-то вы, я гляжу, не местные, - прозвучало в ответ.

- Ученые мы, дед, - соврал Арсений.

- Не-э... - осклабился старикан. - Это вы еще неученые. А как учеными станете, поздно будет.

Кажется, перед злоумышленниками стоял тот, кто мог бы развеять многие их сомнения относительно заклятого места. Уяснив это обстоятельство, Арсений шагнул к старикану, протянул руку и открыл было рот, чтобы представиться, но тот предостерегающе приложил сухой пергаментный палец к сухим пергаментным губам. Видимо, содрогать воздух именами вблизи капища было неразумно и небезопасно.

- Вы, я вижу, человек сведущий, - сказал Арсений, перейдя на «вы», как и подобает ученому. - Можно задать вам пару вопросов?

- Отчего ж нельзя? Задавай...

- Это действительно гиблое место?

- Гиблое, - кивнул старикан.

- И им действительно владеет вражья сила?

- Какая вражья? - не понял тот.

- Ну... дьявольская.

- Ни-эт... - решительно сказал старикан. - Дьяволу сюда тоже соваться не стоит. Копыт не соберет.

Трое очумело глянули в кривой просвет меж тесаными столпами, где лежала пегая от влаги заклятая земля Секондхенджа.

- Так что же там? - с запинкой спросил Арсений.

- По-нашему говоря, размыкало, - последовал ответ.

- Э-э... простите...

- Размыкало, - повторил старикан, беря батожок под мышку. Хлопнул в ладоши, секунду подержал их сведенными, затем резко развел. Вынул батожок из-под мышки и, выжидательно глядя на собеседника, оперся снова. Вернее даже не на собеседника он глядел, а поверх его головы. По старой подпольной привычке Арсений оглянулся. Нигде никого.

- И-и... простите... что же оно размыкает?

- Всё.

- Ну, например?

- Например, нас.

- С чем, простите?

- Да почитай, со всем.

- А подробнее?

- Подробнее... - Старичок призадумался. - Ну вот, скажем, ты - герой. Родину защищал. Многих ее врагов насмерть положил. Подвигов насовершал - не счесть. И дернуло тебя, понимаешь, зайти туда... - Указал батожком в кривой просвет меж камнями. - Хлоп - и разомкнуло! Отшибло напрочь, что ж это за Родина и чего ты ради столько народишку побил. Подумаешь так, подумаешь, достанешь ствол да и застрелишься...

- Й-оксель-моксель... - еле слышно вымолвил совиноглазый Артём. Но такая случилась тишина, что все расслышали.

- А... а как же в газетах пишут... про Секондхендж...

- Да мало ли что там в газетах!

Преодолев оторопь, переглянулись.

- Ну, допустим! - с неестественной бодростью заговорил Арсений. - А если, скажем, политик? Тоже разомкнет?

Ответил дедок не сразу. Смикитил, видать, что выспрашивают не просто из любопытства.

- Разомкнет... - малость помедлив, согласился он.

- А этого-то с чем?

- А с идеей! Ради которой он все свои пакости творил. Бац - и готово. Пакости помнит, а идею забыл.

- Но... не убивал же никого...

- Политик? - недоверчиво привизгнув, переспросил старикан. - Не убивал? Окстись! Да на политиках больше кровушки, чем на всех героях вместе взятых. И вот ка-ак это все разом до него, до политика то есть, дойдет...

- До политика?! - теперь уже привизгнул Арсений. - Господь с тобой, дедушка! Ты что такое говоришь?

- Нет, тут-то, понятно, не дойдет, - нимало не смутясь, пояснил тот. - А там... - покосился он на каменные громады. - Там - мигом.

И все невольно отодвинулись от исполинской надолбы.

- Ты пойми, - проникновенно молвил дедок, с участием глядя на собеседника, - пока ты вместе со всеми, какой с тебя спрос? А как разомкнет - тут-то тебе даже и спрятаться не за кого... ни за Родину, ни за партию...

- Ну а, допустим, совсем молодой политик? - продолжал осторожно и неспроста выпытывать Арсений. - Юный, так сказать, неоперившийся...

- Да может, оно еще и хуже, что неоперившийся, - поразмыслив, сказал бомжеватый мудрец. - Молодой - он в идею крепче старого верит. Есть что с чем размыкать...

Замолчал товарищ Арсений, задумался. Видя такое дело, в беседу решил вступить товарищ Артём.

- А скажи-ка, дед... - завел он, и был в свою очередь внимательно осмотрен желтоватыми охальными глазенками.

- Тоже ученый? - с подковыркой полюбопытствовал дедок.

- Нет, - чуть замявшись, отозвался тот. - Я так... лаборант... - И опять поправил сбрую под пиджаком.

- И о чем же ты, лаборант, спросить хотел?

- Да насчет Стоунхенджа. Который в Англии... Там тоже так же?

- А, ты вон о чем... Нет, то размыкало, которое в Англии, оно давно уж не работает.

- Почему? Энергия кончилась?

- Как она тебе кончится? Капище-то на земное ядро закорочено.

- А почему ж тогда?

- Ключевую перемычку со столбов сняли - с тех пор и не работает.

Совиноглазый обернулся и внимательно осмотрел сумрачные каменные громады.

- А где она здесь, эта перемычка?

- Так тебе все и скажи! - ухмыльнулся старикан.

Теперь уже задумался Артём.

- Пвавивьно ви я... - запинаясь, начал поэт и тоже замолчал.

- Правильно, правильно... - ласково успокоил его дедок. - Все ты, голубь, понял правильно. Только соваться тебе туда не след.

Бледный одутловатый юноша в столыпинском галстуке зачарованно смотрел в просвет меж камнями. О чем он думал? Возможно, о том, что вот куда бы загнать всех этих классиков баклужинской литературы с их надменно искривленными лицами. Что они смыслят в новой космической поэзии, скованные традициями педанты? И, наверное, сладостно было представить, как сработает древнее размыкало - и прозреют слепцы, и поймут с ужасом, что всю жизнь следовали мертвым бессмысленным канонам, поклонялись мумиям...