Орландо Паис Фильо - Энгус: первый воин

Как обычно, я встала до восхода солнца и отправилась на поиски мидий и яиц чаек. Я вышла на берег, подоткнув юбку, и пошла вдоль скал, обнаженных отливом. Несмотря на то, что солнце уже высоко стояло на горизонте, море покрывал плотный туман. Я шла вдоль берега, вглядываясь в густой туман. Неожиданно взревела буря и послышался плеск воды, вызванный то ли огромной рыбой… то ли быстро идущим судном. Но вот наконец я рассмотрела крылатых драконов, выплывающих из тумана. Их чудовищные зубы, горящие глаза и странные красно-белые полосатые крылья обожгли огнем мою грудь, и ноги мои застыли. Все повторялось снова, но на этот раз я не побежала, а стояла и ждала до тех пор, пока драконы не превратились в суда и не убрали паруса. Кораблей было много, и я ожидала очередного нападения, но уже ничего не боялась. И вот с носа первого судна спрыгнул могучий воин, упал на колени и схватил полную горсть песка. Я не поверила своим глазам — то был Морской Волк. Он вернулся!

Я не смогла сдержать крика, и он прозвучал, как крик баньши, но, в отличие от крика вестника смерти, мой провозглашал жизнь. Воин увидел меня и сделал несколько шагов вперед, протягивая руки спокойным властным движением:

— Я — Энгус. Я ищу Бригад из клана МакЛахлан из Кейта.

— Энгус! Сын мой! Сын! — Я кричала и плакала… Все это казалось чудом. Я подбежала к Энгусу и стиснула его в объятиях что было сил. Мне казалось, я обнимаю самого Морского Волка. Тут за плечом Энгуса появился второй воин, который узнал меня, несмотря на минувшие годы. Он широко улыбнулся:

— Ты, Бригид? Как потрепала тебя жизнь!

Это был Хагарт, гордую фигуру которого не согнули ни беды, ни годы. Мы долго стояли обнявшись.

И вот история моего долгого и печального ожидания подошла к концу. Деревня празднует возвращение Энгуса. Наше племя снова возрождается к жизни. В деревне оставалось слишком мало мужчин, так что возвращение Энгуса с воинами пришлось как нельзя кстати. Теперь новые воины останутся здесь; они будут смотреть на наших девушек во все глаза и широко улыбаясь.

Энгусу с трудом удалось освободиться от обступавшей его толпы и подойти ко мне. Он сел рядом, подальше от пирующих, танцующих и пьющих…

— Эти воины под твоим командованием… Я не понимаю. Что произошло? Где твой отец?

— Они преданные воины, люди, которых я вырвал из когтей рабства.

В душе я давно чувствовала, что Морской Волк мертв, но мне стало совсем плохо от слов Энгуса. Я подняла глаза к звездам и спросила Бога, зачем же он создал такой мир, в котором женщины рождают мужчин только для того, чтобы те оставляли их и умирали в битвах. Но звезды, как всегда, молчали. У них тоже не было ответа на мой вопрос.

— Итак, Морской Волк мертв, — прошептала я, смирившись с неизбежным. — Но я знаю, что он был настоящим воином.

— Ты права, мама.

Я смахнула слезу, поскольку уже давно знала, что мне не суждено еще раз увидеть своего господина. И все же я была счастлива, ибо могла видеть своего сына, плод нашей любви с Морским Волком. Я тихо взяла его руку в свои и почувствовала, что родилась заново. Тепло костров и звездное покрывало ночи успокоили меня. Мое ожидание закончилось. Я вижу в глазах Энгуса глаза Волка и знаю, что душа его вечно будет жить в сыне. И я улыбнулась и спросила его, как спросила бы мужа:

— Энгус, расскажи, что происходило с тобой и отцом за эти годы?

И Энгус поведал свою историю.

Глава вторая

Под бледным осенним солнцем

Мы пробивались через огромные синие моря, грозящие поглотить землю скоттов. И долго еще я видел очертания земли нашего народа. Тогда я действительно считал, что мне не суждено увидеть ее еще раз. Несмотря на приключение, в котором мне посчастливилось принять участие, и возбуждение, испытанное при выходе в открытое море, несмотря на уважение сородичей и торжественные проводы, расставание с родной землей несколько пошатнуло мою уверенность. Я даже засомневался в корабельных умениях норманнов.

Однако желание быть с ними и стать одним из них постепенно вытеснялось наследственностью с материнской стороны, которая все сильнее возбуждала во мне желание ступить на твердую землю. Я не был прирожденным моряком. Это сильно меня расстраивало, но, с другой стороны, я утешал себя тем, что на суше любой увидел бы, какой я доблестный воин.

И чтобы заглушить терзания духа, я решил как следует изучить драккар и его возможности именно как военного судна.

К тому же не следует забывать, что я был молод и никто не требовал от меня быть таким же, как ветераны, чьи глаза напоминали ворота в Хель — место отдохновения мертвых. Каждый из воинов в скором времени будет окружен горой поверженных врагов. Повсюду витали предчувствия победы, вести о нашем вторжении разносились ледяными ветрами, паруса твердили о грядущих битвах, и плоды их были несомненны… Ах, какое наступило волшебное время!

Эсбьорн, мой друг вот уже семнадцать зим, оторвал меня от мечтаний. Я был моложе его меньше чем на год, но вел себя как старший. Опытный ветеран, непобедимый воин — таким считал себя Эсбьорн, и терпеливо старался передать мне те драгоценные знания, которыми владел.

— Энгус!

— Да, Эсбьорн, — ответил я пересохшим, измученным от морской болезни голосом.

— Как ты думаешь, сколько рабов мне понадобится?

Эсбьорн был настоящим хвастуном. Он никогда не преуспевал в отношениях с девушками из деревни, хотя поначалу, благодаря своему росту и мощному телосложению, производил приятное впечатление. Но бравада всегда играла против него. А уж когда в дело вступал эль, заставить замолчать моего друга Эсбьорна становилось и вовсе трудно. Я был единственным, кто еще умудрялся выносить его общество в минуты опьянения.

Разумеется, мы оба знали, что, когда вернемся героями, победителями, богатеями, с огромным количеством рабов, наступит пора свадеб и время заводить собственных детей. Тогда мы тоже станем ветеранами с горами трупов за плечами, что пали под могуществом наших топоров.

— Разумеется немало.

— Немало? Но сколько же?

— Наверное не менее двух сотен.

— Да ты хвастун, сучий сын! Подожди, ты еще увидишь, как твой старый друг Эсбьорн обоснует свою собственную деревню из детей, что он принес в этот мир. Ах ты, ревнивый червь!

— Эсбьорн!

— Да?

— Но одного-то хоть мне дашь?

— Кого одного? — сухо спросил он, чувствуя, как вместе с моими словами на него начинает давить реальная жизнь.

— На меня, разумеется, ты всегда можешь рассчитывать! Но…

— Но что, Эсбьорн?

— Я дам тебе только одного.