Элеонора Раткевич - Обличия любви

Но до тех пор мы за Эттином как за каменной стеной.

– Ну что, доволен, язва ты этакая? Оружейная в порядке? Полы везде помыты?

– Зато кладовые полупусты – вот как сердце чуяло! Когда вы ухитрились столько слопать? И что теперь – вы по домам, а я своих ребят должен на голодном пайке держать?

Я же говорил, что Эттин ради нас в лепешку разобьется!

– Великое дело, тоже мне. Сходят твои ребята на охоту – вот и не впроголодь! Ну не успели мы для вас поохотиться, четыре дня дождь лил, вот запасы мы и того… приели.

– Ладно… сейчас и в самом деле ничего другого не остается. Когда вернешься, первым делом сообщи, чтобы следующая смена припас съестной побольше взяла. Принимаю я у тебя форт. – И уже во весь командирский голос: – Внимание! На счет «три» во дворе форта остается только отбывающая домой смена. На счет «пятнадцать» – всем быть на опушке. Бе-гом марш!

Я срываюсь с места еще до того, как Эттин произнесет «раз!». Еще бы – вот-вот Возвратные Врата откроются, и, если мы окажемся рядом с ними, нас просто утащит обратно.

На лесной опушке мы оказываемся на счете «двенадцать» – все до единого. Кто бы посмотрел, сказал бы, что люди так быстро бегать не могут. Что верно, то верно – но ведь мы и не люди… не совсем люди.

Мягкий мох под ногами, запах лесной прели, медно-рыжий промельк спешащих по своим важным и срочным делам муравьев, бронзовое сияние сосновой коры в алом отблеске Возвратных Врат… Это ведь прибытие фиолетовое, а возвращение отчего-то всегда алое… Алый сполох, длинный и быстрый, как дальняя ночная зарница, когда гроза еще почти у окоема, и даже гром не доносится, и лишь молнии одна за одной озаряют темноту… Алый, как пух здешних одуванчиков… он гаснет, и небо снова спокойное и привольное, и большие пушистые облака важно разгуливают, ступая по нему мягкими лапами, и шепот листвы притрагивается к тишине.

Мы влетели в эту тишину, смеясь и задыхаясь после быстрого бега, – и она обняла нас…

– До чего же хорошо… – тихо говорю я. – Так бы и не уходил обратно в форт… хотя бы сейчас…

– А сейчас тебя никто и не неволит, – улыбается Эттин, и его улыбка удивительно и неуловимо похожа на здешнюю тишину. – Это нам пора возвращаться в форт, чтобы пустым не стоял, а ты как раз остаешься. Кому-то сегодня и поохотиться надо.

Вот уж с чем я спорить не стану! Ни с тем, что кто-то должен сегодня выйти на охоту, ни с тем, что этот кто-то – я. В самом деле – кому и охотиться из нас, как не мне?

И потому, когда все возвращаются в форт, я остаюсь, быстро притянув к себе напоследок Далле и поцеловав ее в уголок губ. А потом долго стою, вдыхая запах едва просохшей от недавней влаги сосновой хвои, терпкую свежесть травы, размашистую дерзость березы и неброское изящество кислицы. И каждым моим вдохом, с каждым шагом запахи становятся все острее, резче, упоительнее…

И внезапно белые подбрюшья облаков алеют, алый отсвет ложится на мою тропу, такой невозможный, такой неуместный здесь и сейчас алый цвет – словно сама тишина ранена насмерть и истекает кровью.

Я оборачиваюсь – и с ужасом вижу, как раскрывается над фортом алый зев Возвратных Врат.

Я даже понять еще ничего не успеваю, а ноги уже несут меня обратно к форту, над которым гаснет алое зарево, – к опустевшему форту!

Да, я знаю, что иногда Врата раскрываются и сами собой, помимо воли привратного мага. Да, я знаю, что форт простоит пустым недолго: хоть и не сразу можно открыть одни Врата вслед другим – пространство должно остыть от пронзающей его раскаленной иглы, – но дольше часа промежуток между открытием двух Врат на одно направление никогда не длится. Да, я знаю, что совпадения, что греха таить, случаются.

А еще я знаю, что часа довольно, чтобы Граница была нарушена – да что там, и нескольких минут может хватить.

И я не имею права верить в совпадения.

Я бегу – так, что сердце колотится о ребра, а встречный воздух становится встречным ветром, воет в ушах и раздирает легкие. Человек не может бежать так быстро… и даже волк не может. Но я не человек и не волк. Я – оборотень.

Я сильнее и быстрее и волка, и человека, вместе взятых, и я должен успеть, не имею права не успеть, потому что небо вспухает темно-багровым огнем чужих Врат…

Гвалт вокруг стоит просто невероятный – ну еще бы!

Никто и глазом моргнуть не успел, как нас затянуло в алое зарево. Всех до единого, кроме Дилана – и теперь он там один. А пока еще он вернется с охоты, форт пуст! Да и скоро ли еще Дилан вернется в форт? И что он сможет – совсем один? Что

он сможет сделать до нашего возвращения, если Граница будет нарушена?

Остаться в живых?

Я очень надеюсь, что он сумеет хотя бы остаться в живых, хотя бы продержаться, пока мы не придем на подмогу, – потому что большего ему не суметь. Когда создания иного мира переходят Границу, они не делают этого в одиночку. Не приходят они и сразу целым войском. После того, самого первого раза, войско ни разу не могло протиснуться во Врата – после того, как предательски пролитая кровь открыла их. Корабль не приплывет посуху, даже по ручейку не приплывет – ему нужна большая река… а на Границе больше не льются реки крови. Нет… во Врата может протиснуться только передовой отряд, а не вся армия… Но если остановить этот отряд будет некому, если его бегство не запечатает Врата хотя бы на время, за ним последуют остальные… что может сделать один человек с целым отрядом – даже если он не совсем человек?

Форт пуст… И даже если Дилан вернется в срок, один он не сможет помешать продвижению врага. Даже оборонять форт в одиночку и то не сможет.

Пусть это будет совпадение, мысленно молю я неведомо кого. Пусть это будет просто совпадение. Просто случайное открытие Врат. Голая граница… и Дилан – совсем один… пусть это будет просто совпадение. Пусть мы найдем Границу нетронутой, когда вернемся в форт. Нетронутую границу и живого Дилана.

Но я не верю в это – я всего лишь хочу в это верить. И к тому же я не имею права в это верить. Я даже отвлекаться на подобные мысли не имею права.

И потому они проносятся в моем сознании в одно мгновение и уступают место совсем другой заботе: любой ценой вернуться как можно скорее.

– Эттин, ты хоть понимаешь, что это невозможно? – стискивает белые худые пальцы Виррен, глава привратных магов. – По всем правилам новые Врата должен открывать тот же самый маг, а Койл только что так выложился, что у него просто сил не хватит. Раньше чем через час невозможно…

– К черту ваши правила! – жестко бросаю я. – Что я найду в форте через час – взломанную Границу и труп своего парня? Пусть кто хочет, тот и прокладывает новые Врата, но как только пространство остынет, они должны быть открыты!