Владимир Плахотин - Браслет-2

- Хочу тебе кое о чём напомнить, милый мой волшебник.

- Это о чем же?

- Какое сегодня число, не помнишь?

Я сморщил нос, делая вид, что усердно припоминаю. Потом сдался:

- Нет, не помню. Теперь все дни какие-то одинаковые.

Настя выразительно посмотрела на меня:

- Совсем опустился. Забурился в тропики, целыми днями валяешься на песке и ничего не делаешь. Вон, - шлепнула она меня по животу, - почернел, как головёшка.

- Насчет "ничего не делаешь" явное преувеличение, - лениво возразил я.

- То, что ты царапаешь своим огрызком вот эти жалкие бумажонки, - она пренебрежительно ткнула пальцем в исписанные листы, нещадно терзаемые ветром, - это еще ни о чем не говорит.

- Ну, а все-таки, - напомнил я, - что за день-то?

- Тридцатое декабря! - с вызовом произнесла она.

Я пожал плечами:

- Ну и в чем же криминал?

- Балда! Какой криминал? Новый год на носу! Я заинтересованно повернулся к ней:

- А что, есть какие-то особые пожелания? По-моему, тебе-то уж грех жаловаться: весь мир у твоих ног!

- Речь вовсе не обо мне. Что ты всю нашу несчастную Землю перевернул вверх тормашками, я и так помню.

Я хмыкнул, пропуская колкость мимо ушей, и спросил:

- Ну тогда о чем же?

- О давней традиции, которую мы с дедом старались не нарушать.

- С дедом?… Гм!… Ну-ну, я слушаю. - Каждый Новый год мы радовали подарками самых обездоленных детишек.

- Ах, так вот откуда все эти легенды о Санта-Клаусах и Дедах Морозах! - улыбнулся я.

- Не ёрничай! - царапнула она меня своими глазами. - Я говорю о детдомах. И в первую очередь о том, где выросла я.

- Так в чем же дело? - Я встал и отряхнул с себя песок. - Показывай дорогу!

- Быстрый какой! - фыркнула она. - Надо сначала все обсудить.

- Я - весь внимание!

- Да перестань ты кривляться! - вконец обиделась она.

- Ну-ну! - Я присел с ней рядом и обнял за плечи. - Не дуйся! Мне очень интересно.

- Можно подумать! - хмыкнула она для порядка и продолжила нехотя: - Тут есть одно "но". Не нравится мне та форма, в которой дети всегда получали от нас подарки. Я много раз спорила с дедом по этому поводу, но он стоял на своем.

- И что же это за форма?

- Мы просто рассылали во все детдома (о которых знали, естественно) большие посылки с подарками. Но все эти посылки проходили через множество рук, воспитатели, нянечки старательно профильтровывали наши послания, и я уверена на сто процентов, что в результате детям доставались рожки да ножки.

- Как понять: "рассылали"? Что, при ваших возможностях нельзя было лично доставить все эти коробки?

- Ты не понимаешь, о чем говоришь! Мест, куда надо доставить эти самые, как ты говоришь, "коробки", очень, очень много!

- Ну и что? Подарков не хватит?

- Времени не хватит! До Нового года везде - просто не успеть.

- Ну так начинали бы рассылать пораньше!

- Мы так и делали. Уже с весны думали о следующем Новом годе.

- Дедушка Мороз и внучка его Снегурочка! - не удержался я и тут же получил звонкий шлепок по спине.

- Трепло!… А говорил: "интересно"!…

- Мне действительно интересно, - сказал я, потирая ушибленное место.

- Ну так тогда слушай и кивай.

- Угу!

- Я предлагаю сделать всё-всё по-другому. Повсюду мы уже и так не успеваем, а вот в одном месте можно провести эксперимент. Ведь ты у нас волшебник?

- Угу! - опять кивнул я, и только открыл рот, намереваясь заметить, что об этом она вспоминает только тогда, когда ей это удобно, но ее ладошка плотно закрыла мне его:

- Сиди и слушай!… Ну так вот, опираясь на твой богатый опыт любителя почудить, давай сделаем так…

Щуплый мужичок с беспокойно бегающими глазками оглядел нас сверху донизу:

- Ну, я директор. Что вам угодно?

- У нас к вам дело.

- Честно говоря, вы не вовремя. Сейчас такая горячая пора! Новый год знаете ли…

- Вот именно об этом мы и хотели с вами поговорить. Как у вас обстоят дела с подготовкой к празднику?

- А вы, собственно, кто? - мгновенно насторожился мужичок. - Из РОНО, что ли?

- Нет, - улыбнулся я, - мы не из РОНО.

- Ага! - сообразил он что-то про себя. - Только почему не предупредили?

- Да вы нас не так поняли! Мы здесь, как частные лица. Хотим предложить свою помощь в проведении Новогоднего представления.

Мужичок замер на секунду и вдруг разочарованно протянул:

- Ах, арти-исты, значит! - И тут же засуетился, выпроваживая нас. - Нет, господа хорошие, вы уж не обижайтесь, но у нас уже все готово. Своими, так сказать, силами. Тем более, посмотрите сюда, - он толкнул обшарпанную дверь, на которой выцветшая табличка гласила: "Актовый зал". - Видите: все уже в сборе. Через десять… - Он глянул на часы. - Нет, уже через пять минут начинаем. Так что… - развел он руками.

- Ну а посмотреть-то позволите? - не сдавался я. - Поучиться?

- Это всегда пожалуйста! - гордо просиял директор. - Прошу!

Мы прошли в зал. Конечно, назвать это помещение "залом" можно было лишь условно. Просто большая комната, силами обитателей детского дома принявшая праздничный вид. Только впечатление от этого "вида" было совсем не праздничное. Казенное какое-то, выморочное. Судя по всему, финансы сего заведения давно поют романсы.

"Или оседают по карманам заботливых руководителей", - услышал я Настю.

"Очень даже может быть", - согласился я так же беззвучно.

Разновозрастная масса детей, от четырех до восемнадцати, а, может, и постарше, расположилась по периметру ближе к стенам. Сидячие места, как водится, занимали те, кто постарше и понахальнее. Робкие и нерешительные довольствовались местами похуже, кучками и поодиночке подпирали стены. Я ожидал увидеть печальные и суровые лица, на которые наложила свой отпечаток неудачно сложившаяся с самого начала жизнь. Однако я ошибался. Дети везде дети. Шумные и неусидчивые, они с трудом сдерживали бьющую через край энергию, которая выплескивалась тут же, в мелких стычках по пустякам. Воспитатели, грубые окрики которых слышались то из одного конца зала, то из другого, агрессивно наводили некое подобие порядка в рядах неугомонного собрания.

На нас сразу обратили внимание. Десятки глаз с интересом, некоторые даже с неприличным, уставились на нас в упор. Раздалось улюлюканье и язвительные замечания, произнесенные вполголоса, но так, чтобы слышно было и нам. Слышались неприятные похохатывания, издаваемые, естественно, пассажирами сидячих мест. Жующие физиономии нахально разглядывали обтянутую джинсами точеную фигурку Насти и развязно улыбались.

"Мне почему-то кажется, что наше присутствие здесь вовсе необязательно, " - громко подумала порозовевшая Настя.