Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – князь

Ознакомительный фрагмент

— Нет, но…

— Но что?

— Вы же прибыли, — сказал он несколько настороженно, — теперь начнется… Народ собрать?

— Вы читаете мои мысли, — восхитился я. — Это опасно.

— Только это займет время, — предупредил он.

— Почему? — удивился я. — Они же раньше спали прямо во дворце! Или уже нашли себе теплые постели в других домах?

Он посмотрел с неодобрением:

— Ваша свет… ваше высочество, какие постели? Сейчас уже полдень. Это ландесфюрсты до обеда могут…

— Могут, — согласился я. — Хорошо, что я не какой-нибудь там ландесфюрст или вообще гроссфюрст!

Он посмотрел на меня опасливо.

— А кто вы на этот раз, ваше… то самое? Уж не Господь ли сразу?

— Нет, — ответил я скромно, — и даже не папа римский. Я — гранд королевства Варт Генц! А ландесфюрстов всяких заставим арбайтэн, арбайтэн, нечего им спать… Кстати, пригласите тогда уж и лордов Вигфрида и Аттельстана.

Он вздрогнул.

— Господи, а их зачем?

— Герцоги же, — объяснил я.

Он в недоумении развел руками:

— Ваша свет… тьфу… Ваше вели… ой, ваше высоче… о, вроде верно, ваше высочество! Ага, точно попал!.. Но они же сражались и после того, как Гиллеберд был убит!.. Не опасно ли?

Я сказал недовольно:

— Опаснее, когда сидят, как хомяки в норах. Пусть работают, а не заговоры заговаривают.

Он насторожился:

— Есть сведения?

— О заговорах? — уточнил я. — Нет, но если людям нечем заняться, то либо по бабам, либо революцию… Чем-то надо загрузить, раз уж почему-то живы, и по-прежнему это они владеют огромными богатствами, а не мы.

Он кивнул:

— Хорошо. Герцог Вигфрид, кстати, здесь, в Савуази, по каким-то делам.

— А второй?

— Аттельстана, — ответил он, — искать надо в его владениях, а те по всей стране…

— Подумать только, — сказал я враждебно, — богаче короля!

Он посмотрел в недоумении, не понимая, в каком месте смеяться, все-таки у многих лордов земельные угодья больше королевских, да и сами они побогаче, что вполне естественно. Королями становятся не по размеру земель.

— Что-то еще? — спросил он. — А то у меня бумаги на подпись…

— Пока все, — ответил я. — Вели собраться и давай пока бумаги. Посмотрю, какие схемы придумал для разворовывания моей… гм… народной собственности. И отмывания незаконно собранных налогов.

Он посмотрел с недоумением.

— А мы их разве собираем?

— Будем, — пообещал я зловеще.

— Тогда и придумаем, — ответил он. — Схемы.

— Какие?

— Разные, — пообещал он.

— Ничего разворовывать не будем, — твердо сказал я. — Мы ж не президенты какие на два срока! Мы — короли, а какой дурак у себя ворует?

…Народ собрался к вечеру, довольно именитый народ, я из окна видел, как во двор влетел на горячем коне диковатого вида Каспар Волсингейн, с ним двое горцев, тоже в накидках мехом наружу, лохматые и звероватые, но под шкурами видны добротные кольчуги.

Оба соскочили на скаку, ухватили коня виконта под уздцы, а тот спрыгнул легко и пошел к главному входу.

Барон Саммерсет прибыл вместе с виконтом Рульфом, оба сосредоточенные, но оживленные, сразу начали шарить взглядами по окнам. Баннерный рыцарь сэр Геллермин прибыл в одиночку, кстати, надо бы ему хоть виконта дать, а то один из моих приближенных, и все еще безтитульный…

Земля задрожала, когда на полном скаку пронесся в сторону дворца от ворот всадник на огромном тяжелом коне, каждая нога толщиной с дерево, грива настолько густая и длинная, что просто нечто эпическое, хвост не уступает, да что там грива и хвост, ноги от копыт и до колен тоже укрыты густыми волосами.

Он покинул седло солидно, высокий и широкий, весь в металле, только забрало поднято, передал, не глядя, повод коня в чьи-то руки и пошел неспешными широкими шагами.

В кабинете хлопнула дверь, я обернулся, сэр Вайтхолд уже стоит на пороге, очень сдержанный и правильный.

— Ваша ми… — проговорил он и торопливо ударил себя по губам, — что это я говорю? Ваша све… ваше святей… ага, ваше высочество, вот снова не сразу попал!.. Кого из местных тоже?

Я сказал хмуро:

— В Турнедо у нас, как видите, дорогой друг, ситуация с этим хуже некуда. Это в Сен-Мари сразу нашли сторонников… В общем, кроме лордов Вигфрида и Аттельстана, которые могут и не прийти на зов, кликните еще Бальзу и Ортенберга.

На его лице отразилось отвращение.

— Насчет Ортенберга еще понимаю, но Бальзу…

— Он и мне весьма неприятен, — признался я. — Но если уж взвешивать их по полезности, то Бальза куда более ценен. Мы с вами в таком муравейнике, что как нас еще не загрызли!

Он возразил с неудовольствием:

— Но мы же управляем?

— Мы?

Он поправил себя:

— Как-то же все идет?

— Заслуга Гиллеберда, — сказал я. — Надо же, можно половину деталей сломать, что мы и сделали, а машина все еще работает! Вот это прочность.

— Готовился к войне, — сказал он понимающе, — вот и учел. Но что-то вы все чаще этого врага хвалите…

— Похваливая противника, — сказал я мудро, — косвенно хвалишь себя.

Народ, очень даже вельможный народ, собрался сперва внизу в большом зале, а потом сэр Вайтхолд спустился к ним и торжественно сообщил, что его высочество гранд Варт Генца милостиво приглашает их в малый зал на второй этаж, где король Гиллеберд обычно проводил совещания.

Заинтригованные, они поспешили наверх по широкой лестнице, я видел, как торопливо переговариваются, выспрашивают у Вайтхолда, однако тот с верблюжьим выражением вечного покоя смотрит на них сверху вниз, только на Клемента Фитцджеральда с его ростом не удается, как жаль, но тот ошарашен не меньше других.

Я торопливо вернулся в мой кабинет, он сразу за дверью, но туда пускаю лишь самых избранных и не такой толпой. Слышал, как они входят, и хотя в комнате широкий стол на двенадцать персон и кресла с обеих сторон, однако никто не садится.

Бальза на своем месте хорош, когда я вышел из кабинета и пошел по короткому коридорчику к малому залу, церемониймейстер громко и вдохновенно прокричал:

— Его высочество Ричард!

Еще громче и торжественнее пропели трубы, это на всех этажах сейчас знают, что сэр Ричард куда-то пошел, надо прятаться. Или, наоборот, постараться попасться навстречу и поклониться особенным образом, вдруг заметит.

Я вошел быстро и решительно, в зале под обеими стенами стоят мои и не мои вельможи, впрочем, все мои, даже если еще об этом и не знают.

Они разом поклонились и застыли в этом положении.

— Лорды, — сказал я.

У трона я остановился, медленно повернулся к ним лицом. Они начали распрямлять спины, на лицах готовность слушать меня, какую бы чушь ни понесло мое уже высочество, и я, окинув всех тяжелым державным взглядом, медленно опустился в кресло.