Артем Каменистый - Время одиночек

Ознакомительный фрагмент

Вот, например, как трактирчик Пуго. Достойнейшее заведение: полы чистые, столы вытерты, пиво разносит пара смазливых девиц, причем не шлюх, а серьезных девок — за зад ущипнуть попробуешь, так можешь и схлопотать, а уж о большем и не мечтай. А самое главное — есть второй этаж, а уж там все вылизано до блеска, и платят не медью.

Серьезные люди туда за серьезными делами приходят. В другом месте за стеной может нюхач сидеть с писарем наготове, а у Пуго не так — у Пуго стены это стены. И его стены тайны держать умеют. И за это Пуго платят серебром — за порядок и надежность. Если ты снял комнату у Пуго, ты временно стал хозяином маленького замка. Стены здесь тараном не прошибить — ори не ори, не услышит никто. На окнах литые решетки и внутренние ставни. Попасть наверх можно лишь через общий зал, пройдя по лестнице у всех на виду. Чужаку это не светит — день и ночь парочка слуг наготове. По трактиру работают, само собой, но главная задача для этих мордоворотов, разборки с нехорошими посетителями — один постоянно в зале дежурит для оперативного реагирования. Дебоширов они заранее примечают, глаз набитый — оба в страже поработать успели. Да и сам Пуго хоть и немолод, но силу не растерял — мало кто на ногах больше минуты против него устоит. Удар такой, что хоть дрова им коли — кулак будто гиря. Справляются с проблемами здесь легко.

Днем, до закрытия ворот, в трактире случайного люда хватает. От ворот до ворот народ бегает покуда светло, а жрать да пить надо, вот и забредают. Фазанов, фаршированных перепелиными языками, здесь не подадут, но зато навалят каши, жареных сосисок, жбан пива поставят, и все за пару медяков. А что еще надо крестьянам да мелким торгашам?

Вечером ворота закрываются, и все — случайным людям тут делать больше нечего. Наступает время для обитателей межстенья. Чужаков нет — все свои. Тихо становится, спокойно. Зал полупустой. Обитатели верхних комнат спускаются, рассаживаются у столов вдоль стен, поодаль друг от друга, и шепчутся кучками о своих важных делах. Пара завсегдатаев трется у стойки перед Пуго, да порхает со снедью и питьем оставшаяся до закрытия служанка.

Обычный вечер.

А этот тип необычный. Чужой он. Хрупкий, невысокий, бледный, глаза чистые, наивно-доверчивые, но с затаенной лукавинкой. Ну будто девка переодетая. Одежда хорошая — такие тряпки богатые студенты таскают. И капюшон на голову накинут — так ученики любят бродить… или мелочевка до сини не доросшая. Студент? Или, может, маг-недоучка? И чего это его занесло сюда в такую пору?

Пуго подманил пальцем Суару. Служанка подскочила к стойке, выжидательно уставилась на хозяина:

— Ты этого хмыря в плаще знаешь?

— Нет, первый раз вообще вижу. Да и какой это хмырь — симпатичный мальчик.

— У! Лярва — об одном только думаешь! Что-то я смотрю он пьет медленно, кружку ты ему не обновляешь.

— Так он вообще не пьет. Заказал, а не пьет. И не ест.

— Послали боги посетителя — он что, собрался над этой кружкой всю ночь трястись?

— Не знаю. Закрываемся же скоро. Спросить его, снимет ли он комнату?

— Я тебе дам спросить! Бегом на кухню, копуша — Борт со своими дружками уже поглядывает косо на тебя. Небось ждут горячего!

Старуха Ниба стукнула об стойку кружкой:

— Плесни мне еще, Пуго, и не ругай девочку — она хорошая у тебя.

— А не много ли тебе будет?

— Жалко, что ли?

— Да чего мне пиво-то жалеть! И куда тебе только влазит, вся уже провонялась, да и опухла вон как — это у тебя почки уже от пива гниют.

— Пиво дырочку найдет. И вообще, мне замуж уже точно не выходить — хочу и распухаю. Наливай давай.

Пуго, поднеся старухе новую кружку, тихо поинтересовался:

— Ниба, а что за мальчишка там сидит, не знаешь?

— Не Пуго, первый раз его вижу. Вон, на него Урций косится — может знакомы?

— Не смеши — Урций вечно косится на всех, у кого есть яйца, а уж от такого смазливого юнца этот боров и вовсе в восторге. Не нравится мне этот парнишка.

— А мне нравится. Симпатичный он.

— И ты туда же — лярва старая.

— Сам ты лярва. А еще ты кастрат.

— Я бы тебе доказал обратное, будь ты лет на сто помоложе.

— Так я еще столько не прожила.

— Да что ты говоришь? А с виду не скажешь!

Ленивая перепалка привлекла внимание Гика. Жулик пододвинулся поближе, махнул кружкой:

— Ты, Ниба, у нас самая красивая — не слушай ты этого трактирщика, он давно женщин на пивную бочку променял. Чего это вам этот малец так интересен стал?

— А ты его знаешь? — вопросом на вопрос ответил Пуго.

— Не сказать чтобы очень… Видел я его утром на рынке, что у ворот, о чем-то он там с Шугером трепался. И Шугер при этом выглядел очень интересным — похоже, продавал этому юнцу что-то.

— Интересно что?

— Шугер все что хочешь тебе продаст. Это же Шугер.

— Не мели ерунду. Шугер если продает, то не репу. Шугер оружием промышляет. Что хочешь тебе достанет: хоть армейское, хоть штучное.

— Так и я о том же — не о репе точно они трепались. Шугеру репа ни к чему. А парнишка на студентика похож. И по прикиду видно, что родители у него жирные. Но не столичные. Будь столичными, так бы не бродил между стен — поближе к центру шатался бы. О чем такому неженке можно было с Шугером говорить? Ножичек, может, купить решил, для неверной невесты… Небось и кошелек у него не пустой — к Шугеру с пустым подходить опасно. И вообще на девку похож — худосочный слишком. Пуго, если ты его на ночь выпрешь из кабака, ребятки на улице точно в темноте его за шалаву примут, и за угол заволокут. Вот смеху-то будет, когда штаны стащат. Слушай, Пуго, а что за тело там, у лестницы сидит. Вид у него будто у гробовых дел мастера. Уж не некр ли он?

Пуго ответил не сразу — Гик, конечно, свой в доску, но язык при нем распускать не стоит. Да и было бы из-за чего — да, постоялец мрачноватый, но человек проверенный, и пакостей от него пока не было. Частенько здесь останавливается, да и друзья его тоже нередко заглядывают. И сам он, и друзья его, все люди благородные — платят исправно, серебром платят, и сверху не забывают добавить, отблагодарить. Мрачноватые, конечно, люди, и немногословные — даже имен своих никогда не называли. Ну так молчание это не грех. И на одно лицо все, видать это семейное дело — не иначе как братья. А уж гробовщики они, или некры, это дело их — Пуго в дела постояльцев нос не совал. Нос беречь надо.

— А если и некр, тебе-то какое дело?

— Мне? Мне совсем никакого.

— Вот и помалкивай. Постоялец этот человек тихий, но что-то мне говорит, что разозлиться может вмиг. А это нехорошо будет.

— Да уж — бугай знатный. Я его, кстати, вчера видал за заставой. Он чего-то топал к мельнице, вниз.