Джон Толкиен - Возвращение государя

— Рог Боромира! — воскликнул Пиппин.

— Верно, — печально кивнул Дэнетор. — А раньше им владел я, а еще раньше каждый старший в нашем роду: так повелось с незапамятных времен, когда еще при королях Ворондил отец Мардила охотился на диких быков в степях Руна. Я слышал зов этого рога: его слабый зов донесся с севера тридцать дней назад, а потом Река принесла его ко мне разрубленным. Никто больше не протрубит в него! — повисло тяжелое молчание. Неожиданно Дэнетор пристально поглядел на Пиппина. — Что скажешь об этом, хафлинг?

— Тридцать дней… да, — сбивчиво заговорил Пиппин. — Пожалуй, так оно и есть. Я стоял рядом с ним, когда он протрубил в рог. Но помощь не пришла, одни только орки…

— Значит, — Дэнетор сверлил Пиппина взглядом, — ты был рядом? Рассказывай, рассказывай все! Почему не пришла помощь? И как вышло, что ты спасся, а он, могучий воитель, пал, хотя против него были только орки?

Пиппин покраснел и, задетый за живое, забыл о своем страхе.

— И самого могучего воителя может сразить одна стрела, а Боромира пронзило великое множество. Когда я видел его в последний раз, он рухнул у дерева и пытался вырвать из груди одну из стрел — с черным оперением. Больше мне рассказать нечего: меня оглушили и захватили в плен. Он погиб, спасая нас, меня и моего родича Мериадока, и живой ли, мертвый ли — всегда будет мне дорог.

Воспоминание оказалось столь ясным, сильным и волнующим, что хоббит, поддавшись внезапному порыву, воскликнул:

— Наверное, замена ничтожна, но коли жизнь хоббита из Хоббитании может хоть что-то значить для повелителя могучих людей, я вручаю ее вам, ибо хочу уплатить долг отважному Боромиру! — с этими словами он обнажил клинок и положил его к ногам Дэнетора.

В печальных глазах старца, словно солнечный лучик в холодный зимний вечер, промелькнула улыбка. Он отложил рог и протянул руку.

— Подай мне свой меч.

Пиппин с поклоном подал меч рукоятью вперед.

— Откуда он у тебя? — с легким удивлением спросил правитель, рассматривая узорчатую сталь. — Он очень, очень древний, но, несомненно, выкован нашими северными сородичами. Где ты его раздобыл?

— Он найден в одном из курганов неподалеку от границ моей страны. Но ныне там обитает только Могильная Нежить и… мне не хотелось бы вспоминать об этом.

— Вижу, тебя прямо-таки оплетают странные истории, — промолвил Дэнетор. — Что лишний раз доказывает: по внешности неразумно судить о человеке… о хафлинге. Я принимаю твою службу. Вижу, тебя не смутить словами, да и сам ты мастер на учтивые речи, хотя говор твой для нас, южан, звучит непривычно. Клянись!

— Ты решился? — спросил Гэндальф.

— Решился, — уверенно ответил хоббит.

— Тогда возьми меч за рукоять и повторяй за правителем его слова.

Дэнетор положил клинок на колени, а Пиппин, держась за рукоять, стал медленно вторить ему, произнося присягу.

— Здесь и сейчас приношу я клятву верности и служения Гондору и наместнику государства. Обязуюсь говорить и молчать, делать и способствовать, идти и стоять в нужде и изобилии, во дни войны или мира, в жизни и в смерти, от сего часа и пока не освободит меня от службы мой повелитель, смерть или конец мира. Так сказал я, Перегрин, сын Паладина, хафлинг из Хоббитании!

— А я, Дэнетор, сын Электиона, правитель Гондора и наместник короля, слышу твою клятву, принимаю ее и не премину вознаградить верность — любовью, измену — отмщением!

Пиппин получил обратно свой меч и вложил его в ножны.

— А теперь, — промолвил Дэнетор, — слушай мое первое повеление. Сейчас ты расскажешь мне о моем сыне все, что сможешь вспомнить. Все без утайки!

Он ударил в звонкий серебряный гонг, и тут же появились слуги, стоявшие, как оказалось, в затененных альковах по обе стороны дверей.

— Принесите гостям сиденья, — распорядился правитель. — Подайте нам вина, и пусть никто не беспокоит нас в течение часа. Уделить тебе больше времени я пока не смогу, — добавил он, обращаясь к Гэндальфу, — слишком уж много неотложных дел, хотя порой они представляются мне не столь уж важными. Но, может быть, вечером мы увидимся снова.

— Надеюсь, что раньше, — отозвался маг. — Я примчался из Айсенгарда, одолев сто пятьдесят лиг не для того, чтобы пополнить твое войско одним воином, пусть даже храбрым и учтивым. Неужто тебе безразлично то, что Тейоден одержал большую победу. Айсенгард разрушен и я сломал посох Сарумана?

— Нет, Митрандир. Все это очень важно, но о многом мне уже известно, — наместник взглянул на Гэндальфа в упор, и Пиппину показалось, что в глазах обоих старцев тлеют уголья, готовые вспыхнуть пламенем.

Хоббит кожей чувствовал напряжение в воздухе.

На первый взгляд Дэнетор походил на могущественного мага больше, чем Гэндальф. Правитель казался благообразнее, величественнее и старше. Однако чутье подсказывало хоббиту, что сила Гэндальфа выше, а мудрость глубже, но его истинное величие сокрыто. И он старше правителя, гораздо старше.

«Интересно, насколько? — гадал Пиппин, удивляясь тому, что никогда прежде ни о чем таком не задумывался. Древобрад как-то поминал о магах, но тогда Пиппин не связал эти слова с Гэндальфом. — Кто же такой Гэндальф на самом деле? Когда и зачем явился он в этот мир и когда его покинет?»

Хоббит встряхнул головой, отгоняя неуместные при таких обстоятельствах мысли, и увидел, что маг и наместник по-прежнему глядят друг другу в глаза, словно стараясь прочесть мысли другого. Но первым отвел взор Дэнетор.

— Да… — произнес он, будто отвечая на какой-то вопрос. — Говорят, что палантиры утрачены, но правители Гондора по-прежнему видят дальше и знают больше других. Прошу садиться.

Слуги принесли стулья, маленький столик и серебряный поднос с кувшином вина, кубками и закусками. Пиппин уселся, но украдкой поглядывал на старого правителя и чувствовал себя неловко. Ему чудилось, будто, помянув палантиры, Дэнетор косится на него со странным блеском в глазах.

— Ну, мой рыцарь, — не то ласково, не то насмешливо промолвил Дэнетор. — Теперь повелеваю тебе начать рассказ. Я всегда рад послушать друга моего сына.

До конца дней будет помниться Пиппину этот час, когда он, ежась под пронизывающим взглядом старца, отвечал на неожиданные, сбивающие с толку вопросы и при этом постоянно ощущал настороженное внимание Гэндальфа. Хоббит уже вконец обессилел, но тут Дэнетор ударил в гонг.

«Ну и разговорчик вышел, — подумал Пиппин. — После такого не худо бы умять три завтрака подряд».

— Отведите почтенного Митрандира в отведенные ему покои, — повелел правитель. — Его спутник может пока поселиться с ним, но теперь он воин Гондора, ибо принес нам обет верности. Ему можно доверить пароли малого круга. Его имя Перегрин, сын Паладина. Всем военачальникам быть у меня в три часа. Приходи и ты, Митрандир, — добавил Дэнетор. — Приходи, когда захочешь. Ты будешь допущен в любое время, кроме кратких часов моего сна. И не гневайся на старика; с годами разум слабеет.