Людмила Астахова - Теперь или никогда

Ознакомительный фрагмент

А кого бы не заинтересовала личность человека, рыскающего по всему Эббо в поисках ролфийского женского военного мундира? И отчего бы не использовать желание этого человека влиться в народ своей матери? Господин резидент, должно быть, пораскинул мозгами и решил: «Если само плывет в руки – надо брать». Так ролфийская агентурная сеть обзавелась еще одним полевым агентом, а Удаз Апэйн стал обладателем бесценной формы. Жестяное ведро, веревку и серый мундир в комплекте с беретом девушки из «Морского Конька» называли в шутку – Малый Набор Маньяка. И не в шутку тоже.

Новоиспеченный Удэйз ир-Как-полагается-настоящему-ролфи трудился на благо Ролэнси в поте лица, тащил в клювике… вернее, в зубах добычу по первому же окрику, служил, как верный пес, и не роптал на неторопливость ролфийской благодарности. Всему свое время, свой час и срок, сказал он себе и стиснул зубы, лелея мечту о том, как однажды, очутившись на Островах, найдет Ту Женщину и… Честно говоря, Удаз и сам не знал, что скажет ей или сделает, потому что любые помыслы о Гончей Священного Князя будили в нем столько чувств и желаний, совершенно бешеных и неистовых. Избить или пасть в ноги, молить о благосклонности или жестоко изнасиловать… Нет, он не ведал, как поступит.

И вот теперь из-за дурацкого проигрыша мечта о Ролэнси снова отдалялась. Если к завтрашнему полудню он не вернет долг Вертлявому Хайцу, а то, как пить дать, проведет в тюрьме не меньше полугода, то и целый год, дожидаясь, пока за него не внесут залог. Кому, скажите на милость, потребен сидящий за решеткой агент, за освобождение коего еще и деньги придется платить?

– Ланистир! Открывай немедля! Я же знаю, что ты дома!

Бывший тив Удаз прекрасно слышал тихое дыхание за дверью и легкие шаги.

Приложившись несколько раз кулаком по створке двери, рискуя проломить хлипкую защиту господина Дорра, он прокричал:

– Открывай! Тебе некуда бежать, с-совий сын! Поговорим, как нормальные люди. Неужто не понимаешь, что бегать все время не получится и не отдавать долг тоже? Ты меня знаешь.

Окна в клоповнике, который снимал Ланистир, выходили строго на кирпичную стену, такую же глухую, как беспросветная жизнь беглеца-казнокрада, поэтому улизнуть у него не выйдет. Оставалось лишь ждать, когда страх перед побоями пересилит в господине Дорре его собственную жадность. На это неблагодарное занятие у бывшего тива Удаза ушел ровно час, пока наконец с той стороны не щелкнул замок.

– Дружище, прости, ну прости! – залопотал Ланистир. – Ты же знаешь – я всегда деньги отдаю, как обещано было.

– Да уж! То-то я смотрю, ты от меня уже месяц бегаешь, – хмыкнул Удаз, оттер должника в сторонку, чтобы войти в его берлогу и осмотреться. А вдруг найдется что-то ценное?

Ланистир Дорр только медовыми глазищами хлопал. У, диллайнское отродье! А с другой стороны… Лишенный магии священства тив-изгой и проворовавшийся храмовый казначей – два сапожка из одной пары.

– Удаз… э… Удэйз, дружище, завтра утром будет тебе денежка. Клянусь Предвечным! Дело верное! Удазик, миленький, потерпи чуток. Такое дело наклевывается, просто пальчики оближешь, – без устали щебетал диллайн.

– Не ври! – рявкнул новоявленный ролфи.

– Да не вру я. Хочешь, обыщи тут все кругом – у меня сегодня ни лейда. Последние сухари доедаю с колодезной водичкой.

Искать в комнатенке и впрямь было нечего. Раскладная кровать с грудой давно не стиранного белья, стол, два стула, вешалка и дорожный сундук – вся меблировка. Даже занавесок на окне нет. А на столе и впрямь плошка с кусочком хлеба.

Вот что ты с ним сделаешь? Ланистира можно ногами бить, но если у него действительно нет денег… То денег просто нет, хоть бей, хоть не бей.

– Хорошо, тогда я заночую у тебя, – заявил Удаз и решительно закрыл дверь. – Не хочу, чтобы ты смылся с денежками, не отдав мою долю.

– Предвечным клянусь! – замахал руками Ланистир, прикидываясь смертельно обиженным, но потом вдруг осекся и сменил гнев на милость: – Удазик, а у тебя есть деньги? Ну хотя бы несколько лейдов? Покушать бы чего. А? Ну, пожалуйста. И ночуй сколько угодно. А? Удазик?

Бывший тив и сам не отказался бы от куска колбасы и кружки эля, о чем свидетельствовал злобно урчащий желудок. За игрой он забывал о еде совершенно.

– Ладно. Змей с тобой! – согласился он.

До ужина вечно голодный господин Дорр еще никогда не сбегал.

Так и вышло, а уже после третьей кружки у Ланистира развязался язык.

– Короче, дружище. Дело-то верное, вернее не бывает. Есть у меня покупатель на очень ценную вещицу. Не оглядывайся, не надо. Все в надежном месте припрятано… Что я, дурак, под подушкой товарец держать? Завтра встреча с посредником – я ему манускрипт, а он мне золотишко. Я сразу сказал: «Никаких ассигнаций, никаких драных кредитных билетов! Только золото!» Чтобы у диллайнского князя и золотишка не нашлось? Чепуха! Так что будет тебе отдача долга, да еще и с процентами.

– Диллайнский князь? – насторожился Удаз. – Это какой же?

Беглый казначей пьяно хихикнул:

– Какой-какой? Такой вот! Эском кличут, Аластаром Дагмандом. Чо смотришь? Думаешь, мне кто-то прямо так и представился? Шиш! Я одного из посредников узнал. Бывший мичман с корвета «Святой Идвиг», он потом у Эска третьим лейтенантом служил. И вслед за капитаном вышел в отставку.

Ланистир выхлебал четвертую кружку и пригрозил пальцем кому-то невидимому.

– Меня не проведешь на мякине. Не-не-не! Я сразу понял, что у этой… дамы можно поживиться. Дом старый-престарый, меблишка старинная, всяких древних безделиц – море разливанное… Но в такой шикарной шкатулке абы что хранить не будут… Не, не будут. Я сначала на шкатулку позарился…

– Так оно, получается, ворованное? – строго спросил Удаз, цедя сквозь зубы дрянной дешевый эль.

– Ну, как тебе сказать… Ролфийка-то… как бишь ее? Тарвен… Госпожа Акэлиа все едино помирала от чахотки. И от моих травок никому хуже ведь не становилось.

– Эх ты! Мошенник.

Ланистир частенько прикидывался лекарем-травником, чтобы проникнуть в дом, но травы и вправду собирал и продавал безвредные.

– Да ладно, – отмахнулся он. – Благодаря мне эта ролфийская леди хоть не в полном одиночестве помирала. В долгах была, как в шелках, все равно кредиторы все растащили бы. Так что я не стал дожидаться, когда сыночек-наследничек пожалует, а прихватил шкатулочку и был таков.

– А шкатулка где?

– Продал… ик… уже.

– А манускрипт? Откуда ты узнал, что он очень дорогой?

– Сами сказали. Выследили, когда я к ученому профессору одному ходил… э… консультироваться… Набрехал мне, мол, оно и трех сребрушек не стоит, а сам слил Эсковым подручным. Тот, который мичманом был… ну, третий лейтенант хотел сразу пощекотать под ребром, а другой сказал: «Давай человеку заплатим, и все будет хорошо».