Из рода Бурого Медведя. Том 4 - Федор Анатольев

и взорвал их там. Теперь можно было рассказать правдивую историю. Но трупов было всё таки многовато.

Одев маску Финеева обратно, я рубанув себя волчьим топором, и скривился от боли. Потом ударился о стену головой. Слишком сильно едва не потерял сознание, и полилась кровь с брови. Но так и хорошо — поверят…

Как это надоело всё!

Нанеся себе ещё пару сильных увечий, я вернулся к мотоциклу, сел в него и поехал до ближайшего опорного пункта. Сообщить о нападении. Приехал я вовремя. Из нашей группы всего пятеро жили вне общих бараков, двоих удалось спасти благодаря мне. Одному удалось отбиться самостоятельно от двух волколюдов, а двоих всё таки убили...

Домой я вернулся злой и тренировать силу не хотелось. Болели нанесённые самому себе раны. Но я восполнил манну кристаллом, залечил себя и в час ночи принялся тренироваться.

Тренируясь я всё думал: почему пятеро волколюдов пришли именно ко мне? Почему к другим они шли по двое трое? Потом я уже узнал, что это расплата за везение, которое мне сотворил Наставник. Частичная расплата надо сказать, как потом выяснилось многое мне давалось в долг…

Глава 71. Претенденты

Приехали мы с Никитой в Дубки довольно рано, часов в восемь. Там должна была пройти церемония претендентов. Приехали на Никитиной машине и сразу напоролись на встречающего нас Фёдора Бурова — хозяина имения.

Недалеко у входа в имение, стояли люди, явно обычные люди, человек двадцать. В бронежилетах, с пулемётами, крупнокалиберными дробовиками, гранатами, с кристаллами, в одежде похожей на военную. Они подозрительно проводили нашу машину взглядами, но оружие не наводили так как мы проехали внешнюю охрану без нареканий. И когда мы вышли, Фёдор что-то ими сказал и они как-то сразу расслабились — отпустили оружие и перестали на нас пялиться...

С тех пор как мы были здесь с дедом, ничего не изменилось, кроме охраны, которая стал более зубаста. Окна по прежнему были закрыты ставнями в боковых секциях здания. Дымила одна труба котельной в центральной части, где должно было пройти мероприятие. В этот раз людей должно было быть заметно меньше, чем на дне рождения ныне покойного Ильи Фёдоровича Бурова. Ожидалось человек двести, не больше. Только пары, либо один из супругов… Одна семья — один голос.

Фёдор Буров выглядел необычно молодо для этого мира. Был очень энергичным и двигался так словно являл собой воплощение порывистого ветра. Я не сильно удивился, когда узнал что его стихия воздух. Значит долбит молниями.

— Приветствую, — сказал Фёдор и пожал мне крепко руку. — Давно мы не виделись братишка…

— Давно, — согласился я, припоминая истории о том как мы вместе в детстве играли и как у меня случайно вылез Огненный клинок.

— Последний раз по моему лет пять назад, — сказал Фёдор.

— Вроде да, — сказал я неуверенно.

Мы шли по коридору и вдруг Фёдор остановился и сказал, указав на угол:

— А помнишь как мы этот угол подожгли? Ты огнём, я молнией и так пока он не запылал… вот дед-то ругался. И твой тоже за ухо тебя схватил ещё…

— Смутно, — соврал и уличив момент, взял его за плечо и сказал: — Прости что не смог прийти на похороны брат… сам знаешь в бегах. Искренние тебе соболезнование за твоего деда. Это не формальность, я на самом деле считал его очень хорошим человеком и родичем… искренне тебе соболезную… такая утрата для всех нас.

На секунд Фёдор напрягся, в его глазах мелькнули слёзы, они намокли буквально на секунды, но потом он взял себя в руки, ещё раз кивнул и сказал:

— Спасибо… я всё понимаю, что ты не смог присутствовать на похоронах. Я нее держу зла.

Я выдохнул, но надо было сказать:

— Я не хотел что бы всё закончилось так… Илья Фёдорович меня ругал за этот поступок, он прав. Прости меня Фёдор, но по другому я с волками поступить не мог… это не моя воля.

— На самом деле не только ругал, его восхитили твоя смелость и дерзость… он писал мне в письме. И писал что ругал тебя, но на самом деле восхищался. Писал, что бы я тебе как ни будь потом это сказал, когда его не будет в живых… и вот я говорю.

Я замер. Я видел это тогда по его — Ильи Фёдоровича — лицу, по неким непроизвольным фразам, а сейчас лишь получил подтверждение. Как странно всё устроено, люди вынуждены осуждать то что уважают в людях. Как странно…

Мы пошли дальше. Открыли одну дверь и оказались в прихожей кабинета. Затем открыли вторую дверь, вошли в кабинет. Я сразу понял что эти две двери были сделаны лишь затем что бы в кабинете можно было вести конфиденциальные беседы, так как за двумя дверьми ничего не было слышно снаружи.

Фёдор не стал закрывать дверь. Он зазвонил по старинке в звонкий колокольчик и спустя минуту к нему пришёл слуга.

— Звали меня, Фёдор Александрович? — вошёл седоватый, но статный слуга, с кристаллом на шее. На поясе у него, поверх бирюзового сюртука, висела крупнокалиберная двустволка. Слуга охранник. Тяжёлые времена.

— Звал…, — кивнул Фёдор. — Принеси-ка нам чаю и чего ни будь поесть, пирожков там, сыру, мяса…

— Будет сделано.

Слуга ушёл.

— Но что эта за сила заставившая тебя это сделать? Дед писал мне и об этом и что тогда не стал тебя спрашивать, решив что если всё пройдёт нормально ты сам расскажешь. Но всё прошло как прошло…

— Надо собраться с мыслями, — сказал я.

— Сейчас Сергей принесёт для нас перекусить, мы закроем две двери и ты мне расскажешь, — кивнул Фёдор.

Да, пришло время всё им рассказать. То что Деев знает больше Никиты и Фёдора это ненормально. Ведь то мои родичи. Такое слово «родичи», здесь оно заменяло слово «родственники» отчасти. В моём мире у обычных русских нет таких плотных связей, никто не побежит за тебя умирать, не даст крупные суммы денег говоря мол потом отдашь. Эти же люди были друг за друга, хоть и не все. Имелся у них какой-то предел по разобщённости, который они не переступали.

Поэтому было стыдно им не сказать, этим людям готовым всегда подставить плечо. Пришёл слуга, поставил поднос с чаем и перекусом и удалился. Мы закрыли две двери, я отпил немного чая и начал говорить:

— Пришло время рассказать, тем более что Никите давно стоило знать… но всё как-то не выходило.

Никита криво улыбнулся.

— Всё дело в том что я не