Странные люди (СИ) - Старолесская Маша

«Надо бы обо что-то опереться, а ещё лучше сесть… — Ирка решительно поползла к яблоне. — Заодно и ведро прихвачу».

До яблони оставалось всего ничего, когда она опять поскользнулась и с размаху шмякнулась головой оземь. Охая и матерясь, она снова перевернулась на спину, легла и стала осторожно ощупывать лицо. Крови вроде бы не было. Она перевела дыхание и подняла голову. На корявых ветках прадедушкиного штрейфлинга виднелись какие-то странные наросты, в бледном лунном свете так сразу и не разберёшь. То ли ведьмины мётлы, то ли старые вороньи гнёзда. Ирка пригляделась получше.

Чёрный нарост смотрел ей в лицо зелёными, как у кошки в темноте, глазами. Рядом вспыхнула ещё пара огоньков, потом ещё пара. Свет от них исходил слабый, какой-то гнилушечный, но в нём можно было наконец получше рассмотреть это новое явление. На ветвях яблони, как забытые прошлогодние яблоки, висели отрубленные человеческие головы, ссохшиеся и почерневшие, покрытые морщинами, зыркающие по сторонам. Такие Ирка видела в детстве в книжке про антропологов.

— Офигеть, — пробормотала она. — Что это за хрень?

Ирка крепко зажмурилась, открыла глаза — головы никуда не делись, висели на своих местах. Взгляды горящих зелёных глаз были устремлены на неё.

И тут головы заговорили. Все разом, сначала тихо, будто шелестела прошлогодняя, оставшаяся на дереве листва, потом всё громче и громче, и вот всё дерево заскрипело-загалдело, словно на нём устроилась стайка воробьёв.

— Ээтахто такая тут? — донёсся с верхних веток сиплый голос.

— Генки маво внучка! — это проговорила голова, висящая в самом низу, и по Иркиному лицу скользнул зеленоватый отблеск.

— Она хоть живая?

Дерево скрипнуло, и ветка с самой нижней головой свисла почти до земли.

— Живая, живая. Лежит, глаза таращит.

— А чего разлеглась тогда?

— Щас узнаем. Эй, девка, чего разлеглась?

— Нога... Подвернула... Встать не могу... — голос Ирки звучал тихо и сипло.

— Ну, это ничего... До свадьбы заживёт! — участливо сказала голова с нижней ветки.

Отталкиваясь здоровой ногой, Ирка спиной вперёд попыталась отползти от неё, соскальзывая и почти не чувствуя холода от земли и тонкой новорождённой корки льда.

Ох, если бы сейчас тут был отец или брат, увидел, как она барахтается тут, и пришёл её спасти...

Ветка наклонилась ещё ниже и будто бы вытянулась — хотя какое там будто бы, она растянулась до земли — и сухая голова болталась теперь перед Иркиным лицом, как раскидайчик на резиночке.

— Куда это ты намылилась? — спросила голова.

— Домой... У меня там работа... Надо идти...

— Работа не волк, в лес не убежит, — твёрдо заявила голова.

— Ну и девки нынче пошли! Одна работа на уме, — снова подала голос самая нижняя голова и заглянула Ирке в лицо. Ирка опять дёрнулась назад. — Ой, да тихо ты, тихо! Своих не обидим.

— Да кто вы вообще такие? Что тут происходит? — Она собралась с духом и рывком села. Ветка дёрнулась, и нижняя голова резко отскочила вверх, ну чисто мячик.

— Родственники мы твои!

— Соседи, — поправил сиплый голос с верхних веток.

— Жили мы здесь! — два высоких голоса, похоже, детских, прозвучали в унисон.

— И померли, — подытожила голова с нижней ветки.

— А я-то вам зачем? — спросила Ирка дрожащим голосом. — Я ведь ещё живая!

— Вот затем и нужна. Помянуть нас надо. Сегодня такая ночь…

— И… И что надо делать?

— Посиди с нами, — сказала самая нижняя голова. — Послушай, что мы тебе расскажем.

Яблоня загудела десятком голосов. Головы решали, кому говорить первым.

— Эй, подождите! — засипело с верхних веток. — Она ещё не согласилась!

— А что будет, если я не соглашусь? — подала голос Ирка.

— А если не согласишься… — начали хором две детских головы и резко осеклись.

К дереву, оскальзываясь, мчался высокий мужчина в кожаном плаще и ковбойской шляпе. Тот самый пугающий незнакомец. Сейчас Ирка была рада даже ему. Пусть бьёт, пусть грабит, пусть… лишь бы этот кошмар закончился.

— А это ещё кто такой? — проскрипела голова с нижней ветки. — И что он тут делает?

Её зелёные глаза засияли, как два фонаря, освещая окрестности. Дерево вновь зашумело и загалдело, будто кто-то бросил палку в стаю ворон.

— А ну цыц! — вместо ответа крикнул мужчина низким рокочущим голосом. — И отпустите девчонку. Она под моей защитой.

Ирка почувствовала, как странное оцепенение, сковавшее её тело, прошло. Осталась только боль в лодыжке и жжение в оледеневших пальцах. Она по-прежнему не могла встать, но теперь у неё появилась надежда, что её доведут до дома.

— Ишь, раскомандовался! — просипели сверху. — Петровна, покажи ему!

— Сам показывай, — отозвалась голова с нижней ветки. — Нашёл дуру!

Ирка почувствовала, как у неё темнеет в глазах. Чёрный кокон окутал яблоню от корней до самой макушки. Это не было похоже на дым или туман, ничем не пахло, но дышать в нём было совершенно невозможно. Каждый вдох давался труднее предыдущего, бронхи горели огнём. Ирка закашлялась. Звуки из внешнего мира тоже доносились сюда с большим опозданием, будто шли через толщу воды.

— Прошу второй раз. Заткнитесь и отпустите девчонку, — снова заговорил мужчина. — Третьей просьбы не будет.

Головы загомонили, заскрипели, заухали, и мир поплыл у Ирки перед глазами. Казалось, что она летит в вихре смерча и всё никак не может остановиться.

***

Ирка лежала на диване в столовой. Ей было тепло и уютно. Свет горел неярко, на кухне уютно шипел чайник. Она привычным жестом запустила руку в бахрому немецкого ковра, висящего на стене. Всё на месте, всё как надо. Только вот… кто поставил чайник?

Она приподнялась на локте, попыталась согнуть ногу, и тут же резкая боль пронзила лодыжку. Ирка выругалась себе под нос. С кухни послышались шаги. Тяжёлые, незнакомые.

Не брат и не папа.

Стиснув зубы, она подтянула ногу, сжалась в комок, жалея, что вот теперь под рукой нет ни баллончика, ни шокера.

Дверь, отделявшая большую комнату и бабушкину бывшую спальню от коридора и столовой, была открыта, и не было видно, кто сейчас идёт к ней.

Ирка ждала, затаив дыхание.

— Ну что, очухалась? — добродушно пробасил незнакомец в ковбойской шляпе. То есть уже без шляпы. И без кожаного плаща. — Да не бойся ты так, матрос ребёнка не обидит!

Ирка нервно засмеялась. Незнакомец был просто огромным! Головой он почти упирался в потолок, а потёртая и застиранная чёрная рубашка буквально лопалась на его ручищах. Впрочем, сейчас он улыбался, и в глазах у него плясали чёртики.

— Да я и не боюсь, — тихо сказала Ирка.

— Вот и славно. Я нам сейчас чаю сделаю. Тебе надо чего-нибудь поесть и выпить тёплого. Ну и мне за компанию.

— Только у меня это, нога…

— Вывихнула? Сломала?

— Не знаю. Больно очень. — Ирка попыталась сменить положение тела и чуть не взвыла оттого, что в лодыжку будто воткнули нож.

— Я посмотрю, хорошо? — спросил незнакомец. Лицо его стало серьёзным и озабоченным. — Я кое-что в этом понимаю. Если что, поедем в травму.

Ирка кивнула.

Незнакомец присел на краешек дивана, а старые доски охнули под его весом — и осторожно дотронулся до лодыжки. Прикосновения были очень болезненными, но короткими и точными. Ирка тихо постанывала, незнакомец хмыкал в задумчивости и говорил что-то успокоительное своим глубоким басом, от которого по телу прокатывались волны тепла.

— Растяжение, — констатировал он. — Надо сделать повязку и ближайшие несколько дней не беспокоить ногу.

Чайник на плите громко зашипел и захлопал крышкой. Незнакомец приложил палец к губам, отправился на кухню, долго гремел там посудой и через несколько минут появился в комнате с разделочной доской, на которой, как на подносе, стояли две чашки чая, а рядом на блюдце лежало печенье.

— О тебе будет кому позаботиться? — спросил незнакомец, устраиваясь на табурете рядом с Иркиным одром болезни. — Родители, друзья, парень?