Сказание о пустыне (СИ) - Дайре Грей

не хозяин дома должен разобраться со своими женщинами? — Подобное больше не должно повторяться. Никто не поднимет руку на жену аттабея.

Страх уходит, девушка выпрямляется, а ее глаза становятся еще светлее. И снова вспоминается песок под палящим солнцем. Все же не зря он выбрал для нее золотые топазы…

…Время идет. Шепчет песок пустыни. Гудит белокаменный город. Ждет назначенного часа. Примирились аттабей и Шариф аль-Хатум, забыла злость на сына дочь шейха, шьется наряд для невесты, готовится свадебный пир, собираются гости на торжество.

В назначенный день, ровно шесть недель спустя после сватовства, в дом торговца приходит мулла. Приезжает аттабей с дядей и его сыновьями. Занимают они места в отведенной комнате, где ждут их братья невесты. Почтенный Мустафа приводит дочь для проведения обряда никах.

Замолкают гости. Жених и невеста сидят напротив друг друга. Читает мулла заповеди о семейной жизни. И не смеют прервать его…

…Карим не слышал, что говорил мулла. Смотрел на невесту. Она была красива. Каждая девушка красива в день своей свадьбы. Но дочь торговца казалась особенной. Чем? Светлыми ли глазами? Хрупкой ли фигуркой, скрытой под черным шелком? Или улыбкой, что пряталась в уголках губ? Ее лицо останется открытым лишь дома, затем его укроют густой вуалью, и он снова сможет увидеть ее лишь поздней ночью.

Она улыбалась. И не прятала руки. Не сжималась. И не втягивала голову в плечи. И выглядела так, что аттабей впервые испытывал странное волнение. Сердце ли чаще застучало в груди? Или дыхание застряло в горле? Отчего ему хотелось сохранить эту улыбку? И этот взгляд, наполненный робкой радостью и надеждой?

Когда мулла закончил читать, он надел на палец невесты простое серебряное кольцо. И она сделала тоже. Ее пальцы оказались тонкими. Горячими. И нежными. Они не дрожали. И кольца оделись легко, что считали хорошей приметой.

Он поднялся и помог встать жене. Она едва доставала макушкой ему до плеча. И смотрела снизу вверх. Но совершенно без страха. И в груди вдруг потеплело. Словно там что-то пробудилось. Что-то совершенно ему незнакомое…

…Дорогу до собственного дома и свадебный пир аттабей не запомнил. Его поздравляли. Дарили подарки. Был среди гостей и Шариф, смеялся и шутил, как и раньше. Улыбался дядя, сверкая мудрыми глазами. Присутствовала на женской половине мать, не посмевшая устроить скандал и испортить праздник. Но мысли Карима блуждали далеко от веселья.

Он думал о невесте. О горячих пальцах, о золотых глазах, похожих на пески пустыни, и внутри росло чувство, заставлявшее его волноваться все больше. И ждать окончания праздника.

Почтенный Джабаль аль-Назир понял настроение племянника.

— Не пора ли нам отпустить молодых? — произнес он, привлекая внимание соседей. — Наш аттабей долго искал себе супругу, жестоко заставлять его ждать дольше.

— Но разве еще не рано? — попытался возразить Мустафа.

Но другие гости поддержали аль-Назира, праздновать свадьбу без тяжелого взгляда хозяина намного лучше. И Пустынный Лев направился на женскую половину, чтобы забрать невесту…

…Прохладна ночь пустыни. Остывает горячий песок. Вылезают из нор звери. Выходит на небо луна. Освещает призрачным светом белокаменный город. Создает загадки. И покровительствует любви. В спальне аттабея ждет молодая невеста. Женщины ее дома помогают ей раздеться и оставляют в одиночестве. И вскоре приходит жених…

…Она ждала. В одной только нижней рубашке. Такая маленькая и хрупкая, что сердце сжалось. Захотелось укрыть ее и спрятать. Запереть, скрыв от всего мира.

Карим приблизился и осторожно коснулся плеча жены. Она запрокинула голову, заглядывая ему в глаза. В свете луны, ее глаза блестели. Но разглядеть их выражение не получалось. Страх ли там? Смущение? Что она чувствует, покинув родной дом и оказавшись наедине с чужим мужчиной? И почему никогда раньше он не думал о таком?

— Ты боишься?

Он провел пальцами по щеке, отмечая гладкость кожи.

— Жена должна доверять мужу больше чем себе, — тихо проговорила она.

А хранитель Аль-Хруса понял, что впервые услышал голос жены. Едва слышный, мягкий, похожий на шелест песков.

— Ты меня совсем не знаешь.

— Как и мой муж не знает меня.

Он усмехнулся, испытывая странное удовлетворение. Она не противоречила ему, но и не потакала. И эта беседа на грани доставляла ему удовольствие.

Пальцы скользнули по лбу и зарылись в волосы. Мягкие. Густые. Падающие до середины спины тяжелыми волнами. Он опустил одну руку на затылок, а второй обхватил подбородок. Наклонился и накрыл губами губы. Сладкие. Нежные.

Забурлила кровь в теле аттабея. Зашумело в голове. Стиснул он невесту в крепких объятиях. И замер, услышав тихий вскрик. Вздохнул. Невинна девушка. Хрупка. И боится, пусть и не показывает страх. Им некуда спешить. Впереди вся жизнь и много ночей, которые они проведут вместе. Нужно время, чтобы привыкнуть. И начать доверять.

Карим ослабил объятия. Поцеловал жену в лоб.

— Сегодня был длинный день, стоит лечь спать.

Он подхватил девушку на руки и сам уложил на подушки. Укрыл тонким покрывалом. Лег рядом. И уснул легко и спокойно…

…Чтобы посреди ночи проснуться от тихих всхлипов. Светит луна в окно спальни. Лежит рядом молодая жена. Вздрагивают ее плечи. Раздаются тихие вздохи.

— Что случилось? — он за плечо развернул ее к себе, стараясь заглянуть в лицо.

— Я… плохая жена, — между всхлипами выдавила девушка, лицо ее блестело от слез.

— Почему?

— Потому… что мой муж… меня… не желает.

Замирает аттабей. Смеется. Еще сильнее начинает плакать жена.

— Глупая женщина… — выдыхает он.

Целует соленые губы. Глаза. Щеки. Опускается к шее. Вдыхает запах юного тела, от которого кружится голова. Но он не торопится. Сдерживает себя. Ласкает гладкую как шелк кожу. Прикасается губами к ладоням, покрытым узорами хны. Он осушает слезы и заставляет жену улыбнуться. И ахнуть. И глубоко вздохнуть…

…А потом, когда она забывается сном в его объятиях, Карим перебирает густые волосы и впервые за долгое время чувствует, что он больше не одинок. А губы шепчут:

— Мое сокровище. Мой цветок пустыни.

…Одиноко было Льву охранять белокаменный город. Слонялся он вокруг стен. Побеждал врагов. Но не знало его сердце покоя. И однажды Лев обратился к Луне:

— Скажи, вечно ли мне ходить одиноким?

И Луна улыбнулась Льву. Бросила она на песок свой серебряный луч. И из него появился цветок, краше которого не было на всем белом свете. Листья его были тонкими и нежными. Бутон хрупким и светлым, как лунный свет. Но когда распустился цветок, аромат его наполнил всю пустыню нежностью.

Покорился и Лев. Лег рядом с цветком. Вдохнул поглубже запах. Закрыл глаза. И понял,