Михаил Парфенов - Связанные паутиной

– Глупец! Лицо госпожи Сапфир всегда сокрыто от любопытных глаз! У нее слишком много врагов и в этом мире, и в том!

– А как мы поймем, что она говорит правду? Пускай докажет, что она не мошенница! – послышалось с другой стороны.

– Господа, господа, – натянуто улыбаясь, проворковала мадам де Роми. – Я вас уверяю, в этом нет необходимости.

– Но предсказания прошлой шарлатанки так и не сбылось! А мы отдали ей все свои драгоценности!

– Вот именно! Я все еще не замужем!

– Случилась нелепая ошибка. Обещаю – в этот раз все по-настоящему. – Хозяйка повысила голос, стараясь перекричать недовольных. – Я наслышана о госпоже Сапфир. Она…

– От порошка того лекаря я весь покрылся сыпью. А мужской силы не прибавилось! Беатрици, ты обещала, как тогда…

– А со мной он переспал, но заклятие не спало! Я по-прежнему одна!

– И со мной!

– А меня просто обокрал… Вот мерзавец!

Недовольные выкрики звучали со всех стороны.

– Угомонитесь, – начал злится Валтасар. – Вы смеете не доверять великой предсказательнице? На вас падет кара!

– Пускай!

– Покажи, что умеешь!

– Да не гадалка она, а пугало!

В этот момент Сантера резко встала. С вытянутой руки к потолку взвилось оранжевое пламя и с утробным гудением осветило испуганные лица людей. Все инстинктивно отшатнулись. Какая-то женщина с визгом упала в обморок.

– Тихо!!! – закричала Сантера, обводя присутствующих взглядом широко распахнутых глаз. – Он идет. Он уже близко. Бойтесь.

Пламя опало, съежилось, теряя яркость. Беатрици, стоявшая ближе всех, протянула дрожащие пальцы:

– Оно холодное! Клянусь могилой матери, огонь ее не греет!

– Кто идет, госпожа Сапфир?

– Прости дураков неверящих!

– Будет ли у меня достаток, если я сбегу с тем молоденьким чистопородным? Или остаться и выйти за друга отца?

Валтасар быстрее всех пришел в себя и оповестил окруживших гомонящих богачей:

– Прошу тишины! Не мешайте ей уходить в царство видений!

– Я не вижу его, но чувствую, – прошептала Сантера, сломанной куклой падая на место. – Он стоит там! В том углу, и зловонная пасть кривится в усмешке! А с мерзостных губ стекает гной! Матх-бог, защити, в его глазницах копошатся черви!!!

Бледные лики, сокрытые за масками, повернулись в указанную сторону.

– Я ничего не вижу!

– Кто он? Госпожа Сапфир, ответьте! Кто?!

– Он есть владыка тени. Он есть злой рок. Adversa fortuna. Черен дух его, зловонно дыхание. Валтасар, плохо мне! Тяжко! Он хочет задушить меня! Пальцы холодные на груди! Пальцы!

– Где он?! Госпожа, укажите своим перстом – где?!

– Там! – на выдохе воскликнула ведьма, сжимая ладонь у выреза платья.

– Разойдитесь! Если вам дороги ваши жизни, заклинаю!

Помощник Розмари галопом пронесся через весь зал. Ударил в пустоту, и та ему будто бы ответила. Он кубарем отлетел назад, вскочил и бойко завопил:

– А сейчас где?! Где же он?!

– Крадется к лестнице! Abiens, abi! Abiens, abi! Уходя, уходи, злой дух! Abiens, abi!

Мало кто знал, что латынью раньше пользовались карманники, еще до того, как Урусой Художником был изобретен особый зашифрованный язык. Оттого она имела большое распространение в разных мирах.

Напуганные звучанием голоса, безумными глазами, таинственными фразами на неизвестном языке, люди жались друг к дружке. Были и те, что едва слышно молились.

– Я вижу! Вижу! – Сантера заорала в лицо хозяйки дома. Все внимание обратилось на нее, и бывший каторжник смог незаметно исчезнуть. – Один из вас совершил ужасное преступление! Кровь на руках! Деньги! Они стоили того, скажи? Дай ответ!

Один из мужчин, одетый во фрак и маску быка, упал на усыпанный блестками пол:

– Он обокрал меня, спал с моей женой! Я лишь хотел припугнуть… а он… Я же не знал, что так получится! Прости, больше никогда не повторится… Я все искуплю!

– Он прощает тебя. Но ты должен бросить прежнюю жизнь и уехать в маленькую деревню на севере. Там найдешь поле, заросшее высокой колючей травой. В поле камень с ликом человечьим… Сгложи его до последней крошки!

– Меня не любит мачеха! – ломающимся голоском выкрикнула девица в откровенном наряде.

– На утренней росе собери конский помет, что у конюшни. Но только голыми руками. Помажь им все двери и лицо спящей. Не разбуди при этом, а то беда будет! – грозно гаркнула Сантера. Она сидела прямая, как палка, побелевшие от напряжения ладони вцепились в ручки кресла.

– Что делать, если я хочу избавиться от своей тещи? Эта мегера мне всю кровь попортила.

– В лунную ночь возлюби ее на сеновале. И поутру она покинет вас, обещаю.

– Что ждет меня в будущем, госпожа Сапфир?

– Твой сын заколет тебя в твоем кабинете, предварительно напоив дешевым пойлом!

– Ах он паршивец! Ну я его!..

– Ответь, как я умру? Или еще замуж сходить напоследок?

– Сходи. Но не больше трех раз! Третий будет последним – муж в порыве страсти сломает тебе ногу, и ты умрешь. От шока болевого.

Сантера развлекалась как могла. Получившие ответ кривились, дрожали, хватались за головы… и слезно благодарили.

Неожиданно перед ней робко встала Беатрици – белый зверь на шее сходил с ума – и тихо спросила:

– Мне целую вечность снится один и тот же сон. Я стою у океана, а волны бьют меня по ногам. Они становятся все выше, выше. И я вижу там, под водой, мою дочь. Я кидаюсь к ней, пытаюсь коснуться хоть одним пальцем, но она отдаляется. Что значит мой сон?

– Она не вернется, – безрадостно произнесла Сантера. – Мне жаль.

– Но ты ведь можешь с ней связаться! Скажи, что я была неправа, что была дура и что я люблю ее! Она ведь так и не услышала этого от меня! Госпожа Сапфир!

– Мертвых не вернуть. Живи настоящим, храни в сердце прошлое, думай о будущем. Finis vitae, sed non amoris.

Дородная хозяйка поместья рухнула перед ней на колени, схватила за руку:

– Я сделаю все. Прошу лишь об одном – скажи ей, как мамочка любит свою маленькую девочку. Что ей жаль и она во всем виновата!

– Не стоит. Она и так это знает. И всегда знала.

На щеках Беатрици де Роми блестели слезы. Пухлая рука судорожно мяла тонкую.

– Правда? Правда…

– Дом горит! Бегите!!! – разнесся на весь зал душераздирающий крик.

Сантера узнала голос Валтасара, разгневанно обернулась к нему и поняла, что тот не шутит. Лицо мошенника было белее мела, а сквозь распахнутые в спешке створки в зал проникал дым.