Маргит Сандему - Невыносимое одиночество

В комнату вошли двое: молодой мужчина и мальчик.

— Танкред? — сказал Андреас.

— Нет, — ответила Габриэлла, — это не мой брат. Но, Господи, как он похож на него!

В еще большем замешательстве были они, взглянув на мальчика.

В тишине отчетливо слышался шепот Лив:

— Боже мой, это, должно быть… Это Микаел? Сын Тарье?

И тут, наконец, заговорил этот красивый, бородатый, с запавшими глазами человек:

— Да, я Микаел Линд из рода Людей Льда. А это мой сын Доминик.

На миг в комнате воцарилась мертвая тишина. Послышался шепот:

— Бог взял, Бог дал…

И тут Бранд воскликнул:

— Микаел! Сын моего брата! Добро пожаловать! Вы оба теперь самые желанные здесь гости!

И тут началась какофония приветствий, вопросов, слез и смеха.

— Садись же, Микаел! Посади на диван Доминика, Ирмелин! Теперь вы услышите, кто вы такие, теперь мы сможем навести во всем порядок. Во-первых, о вашей ближайшей родне: этот огромный медведь с проседью в волосах — брат твоего отца, Бранд. А этот плут, так похожий на него, его сын, твой двоюродный брат Андреас. А эта маленькая лесная голубка, что рядом с ним — его жена, Эли. У них есть сын, который сейчас тайком пожирает на кухне печенье, как он это всегда делает. Его зовут Никлас. А теперь о другой ветви родственников, живущих в Гростенсхольме. Вы ведь проезжали Гростенсхольм, не так ли?

— Да. Видели усадьбу, что неподалеку.

— Именно так. Она принадлежит тете Бранда, Лив Мейден, этой респектабельной даме, которую вы видите здесь.

Микаел слегка поклонился прекрасной пожилой даме. Доминик сделал то же самое.

— А это ее невестка, Ирья Меден. Вы еще не запутались?

— Нет, мы внимательно следим.

— А я имею наглость быть сыном Ирьи, Маттиасом. А это моя жена Хильда, а девочка на диване — наша крепышка дочь, Ирмелин.

Взгляд Микаела скользнул к двум последним, которые еще не были представлены.

Маттиас пояснил:

— У моей бабушки Лив есть дочь, которая живет в Дании. Это Сесилия. А ее муж — Александр Паладин.

Микаел сдвинул брови.

— Думаю, что я встречал их.

— Не исключено. Это могло быть в Лёвенштейне. Но тебе было тогда три года. А это Габриэлла, их дочь. А этот белобрысый — ее муж Калеб. Они живут в Элистранде, это совсем рядом. У них есть дочь, Виллему, которая в данный момент шарит по кухонным полкам вместе с Никласом. Только наша дочь Ирмелин оказалась послушной и осталась здесь. Возможно, потому, что она съела слишком много за обедом.

— Это просто огромная семья, — сказал Микаел, совершенно сбитый с толку.

— О, это еще не все. У Сесилии и Александра есть сын Танкред. Они с Габриэллой близнецы.

— Да, его я знаю, — просиял Микаел.

— Он рассказывал об этом. Он женат на Джессике, у них двое детей, Лене и Тристан. Они вот-вот должны приехать, все вместе, возможно, уже завтра.

— Я очень рад этому.

Лив и все остальные с интересом смотрели все это время на Доминика.

— Ирмелин, — негромко произнесла Лив, — попроси Никласа и Виллему прийти сюда.

Девочка побежала на кухню и тут же вернулась назад с двумя пятилетними детьми.

Микаел посмотрел на них, и глаза его расширились от изумления.

— Вот это да…

— Да, — сказала Лив — Мы-то думали, что только у Никласа и Виллему такие желтые глаза. Это семейная черта, которая раньше не присутствовала сразу у нескольких в одном поколении. Была еще одна девочка, старшая сестра Виллему, умершая при рождении. И вот ты привез еще одного! Что бы это могло значить?

— Мне это непонятно, — сказал Микаел.

— Мы потом разберемся в этом, когда все уляжется. Нам о многом нужно поговорить, Микаел. О, как хорошо, что ты приехал!

— Это Доминик настоял на том, чтобы мы немедленно ехали сюда.

Все с восхищением посмотрели на мальчика.

— Но я не знал, что вы все собрались здесь, — сказал Микаел. — Там, на аллее, одно дерево вот-вот упадет. Оно погибает.

В комнате стало тихо.

— Это дерево еще держится, — сказала Лив. Доминик взял отца за руку и взглянул на него.

— Папа… они все такие грустные. Почему?

И тут все поняли, что Доминик необычный ребенок. Другой бы не заметил ничего, кроме радости членов всей семьи по поводу встречи. Этот мальчик понимал куда больше.

И тут Микаел спросил:

— А дед? Уже много лет мне хотелось увидеть моего деда. Неужели я…

— Нет, ты не опоздал, Микаел, — сказала Лив. — Твой дед, мой брат Аре, лежит тяжело раненый в соседней комнате. На него упало дерево, когда рубили лес.

— У меня было какое-то предчувствие, — сказал Микаел. — Когда это случилось?

— Почти месяц назад.

Он задумался, потом кивнул.

— Именно тогда Доминик сказал, что нам надо торопиться сюда. Я же решил, что речь идет обо мне.

— Я вижу, что ты нездоров, Микаел, — сказал Маттиас. — Что-нибудь серьезное?

Бросив торопливый взгляд на своего сына, он беспечно произнес:

— Не думаю.

Все поняли.

— Ты должен знать все, — сказал Бранд. — Мы все тяжело переживаем трагедию, происшедшую в лесу. Сын тети Лив, Таральд, пытался оттащить моего отца в сторону от падающей ели. Дерево задело и его.

Микаел растерянно переводил взгляд с одного на другого.

— Значит, он…

— Нет, ему не удалось отскочить…

— Твой отец? — спросил он, повернувшись к Маттиасу. — И муж Ирьи, не так ли?

— Да, — ответили те.

— Мне тяжело об этом слышать.

— Таральд уже три недели покоится в земле, — спокойно произнесла Ирья. — Скорбь о нем превратилась в прекрасные воспоминания. И теперь мы делаем все, чтобы спасти дядю Аре.

Лив встала.

— Пойдемте же! Я хочу присутствовать при встрече Аре с его шведскими родственниками. Матильда, жена Бранда, дежурит возле него. Я заменю ее. Ах, этого дня он ждал целых двадцать лет! Его очень огорчало то, что он сойдет в могилу, так и не увидев тебя.

— Значит, он… безнадежен?

Лив вздохнула.

— Боюсь, что это так.

С ними пошли все, кому хватило места в спальне, когда-то принадлежавшей Тенгелю и Силье, а потом Тарье, отцу Микаела.

Женщина, напоминавшая саму Матерь Землю, встала и приветствовала их.

Аре неподвижно лежал в постели. Его лицо было почти таким же белым, как его волосы и борода. Но темные глаза горели.

— Аре, — мягко произнесла Лив, — к тебе пришли.

Старик посмотрел на Микаела, потом на Доминика, потом снова на Микаела. Все остальные молчали.

— Добрый день, дед, — тихо сказал Микаел. Глаза Аре наполнились слезами. Он протянул руку и взял за руку внука.

— Я знал, что ты когда-нибудь придешь, — сказал он. — Я боялся только, что это будет слишком поздно. Я ждал тебя, мой мальчик.

— Меня тянуло сюда, — ответил Микаел. — Нас разлучила война.