Запрещённый приём - Лорел Гамильтон

в другой он держал ствол и направлял его прямо в комнату. Я стояла у него за спиной, но дуло моей пушки смотрело в пол, хотя с предохранителя я ее сняла, и палец держала на спусковом крючке. Раз началась пальба, то предохранитель надо вырубать.

В комнате оказался мужчина в уже знакомой униформе местной полиции. Он целился между прутьев решетки. Секунда ушла на то, чтобы заметить, что незнакомец высокий и худой, но я была слишком занята, пытаясь прицелиться и не ткнуть при этом стволом в Ньюмана. Я даже не стала смотреть, что происходит в клетке. Что бы там ни было, назад не воротишь. А вот в дальнем конце комнаты стоял мужчина — он свел плечи полукругом и держал в руках пистолет. Не в нас он целился, но мы все равно заорали:

— Опусти пушку! — Крикнул Ньюман.

— Брось ствол! — Рявкнула я.

Помощник шерифа развернулся и уставился на нас. Я успела заметить, что он побледнел, а глаза на лице казались просто огромным, словно он был в шоке. Тем не менее, когда он повернулся, пушка повернулась вместе с ним, и я рявкнула:

— А ну брось!

— Не вынуждай нас пристрелить тебя, Трой! — Добавил Ньюман. — Не вынуждай нас делать это!

Я, наконец, опустилась на одно колено у стены напротив клетки, так что у меня была отличная возможность выстрелить в помощника шерифа, не задев при этом Ньюмана и не попав внутрь клетки. Будет пиздец, если я случайно пристрелю того, кого мы тут всеми силами пытаемся спасти.

Не будь у меня на мушке коп, я бы уже пристрелила его, но вот он, наконец, бросил свой пистолет. Его спасла только униформа. Ньюман пнул пушку по полу в мою сторону. Я перехватила свой пистолет одной рукой, освободив вторую, и подобрала оружие помощника шерифа. Бесхозная пушка на полу — это плохая пушка. Я щелкнула предохранителем, поднялась на ноги и прошла вперед, сохраняя в поле зрения полицейского, когда Ньюман опустил его на пол и заломил ему руки за спину.

Я услышала что-то позади нас, тут же развернулась и прицелилась в ту сторону — раньше, чем успела понять, что делаю. Это был просто рефлекс. Я даже сняла ствол с предохранителя и переместила палец на спусковой крючок. Я не стала гадать, перенастроил ли Вагнер свой предохранитель со стандартного режима на более мягкий. Если он это сделал, то в теории кто-то еще мог получить пулю. Мне-то без разницы, потому что коп должен понимать, что не стоит нарываться, когда в дело вступают стволы.

Шериф вскинул руки вверх до того, как я успела заикнуться об этом. Он замер на месте. Хорошо. Не хватало еще, чтобы я пристрелила его в его собственной тюрьме.

Мое периферическое зрение довольно хорошо развито, так что краем глаза я видела, как Ньюман склонился над помощником Ледука, и в то же время могла наблюдать за самим шерифом. Ньюман поднял закованного в наручники копа на ноги.

Я заговорила очень осторожно — так, словно каждое мое слово было пальцем, который замер на спусковом крючке незнакомой пушки.

— Ты контролируешь ситуацию?

— Контролирую. — Ответил Ньюман.

Я сосредоточилась на шерифе, одновременно поднимая свою ствол и опуская пистолет Вагнера дулом к полу. Палец со спускового крючка я убрала, но предохранитель включать не стала. Один из помощников Ледука только что стрелял в заключенного в его собственной тюрьме. Судя по всему, шерифа такой расклад вполне устраивал. К тому же, недавно он сам тыкал в меня пушкой. Второй раз я ему этого не позволю.

— Анита, полегче. — Сказал шериф.

— Пошел ты на хрен. И для тебя я — «маршал Блейк».

— Есть, мэм. — Ответил он.

Он стоял почти неподвижно, руки держал поднятыми. Он очень старался не накалять ситуацию. Круто, потому что нам надо посмотреть, что там в клетке происходит, и понять, кого вызывать — скорую или коронера. Почему я не посмотрела, что происходит в клетке? Как-то привыкла в первую очередь уделять внимание тем, кто держит в руках ствол. Если в тебя часто стреляют, у тебя появляется такой особый навык, когда видишь только важное, а все остальное дерьмо отсекаешь. Исключение — когда речь идет о тех, кто тебе дорог. Тогда ты в жопе, потому что внимание рассеивается. У тебя никогда не будут прикрыты тылы в одном помещении с человеком, которого ты любишь, если только он не вооружен так же хорошо, как и ты. В ином случае у вас будет что-то типа гангстерского свидания.

— Блейк, полегче. — Сказал Ньюман. — Все уже кончено.

Я подумала, что он говорит о нашем узнике, имея в виду, что тот мертв. Это заставило меня покоситься в сторону клетки. Бобби там не было. Что за хрень? Я вновь посмотрела на шерифа, чтобы убедиться, что он по-прежнему стоит с поднятыми руками, как хороший мальчик, и бросила еще один взгляд в сторону клетки — более основательный. Цепь была сломана, чему я не удивилась. Из-под койки торчал край одеяла, так что Бобби, очевидно, воспользовался единственным доступным укрытием в своей камере. Он прятался под кроватью, как ребенок, который испугался монстра из шкафа, но у этого монстра был жетон и пистолет, а прятаться было негде. Мне надо было повернуться к Ледуку, но я не видела следов свежей крови в камере. Это ничего не доказывало, но все-таки давало мне надежду на то, что Бобби еще жив. Чуть позже он может и умереть, но пока я не увижу этого своими собственными глазами, хочется верить, что он в порядке, и у нас еще есть шанс спасти ему жизнь.

— Маршал Блейк, я клянусь, что не представляю для вас угрозы. — Произнес Ледук.

— Я знаю, потому что вы у меня на мушке.

Он тяжело вздохнул — достаточно глубоко, чтобы его живот приподнялся и опустился обратно.

— Я могу опустить руки?

— Нет. Если вы хотите сменить позу, можете сложить их за голову.

Помощник Варгер бормотал что-то перед Ньюманом.

— Я не смог. Мы же были в одной команде. В старшей школе вместе ездили на соревнования. Я знаю, что он — чудовище, но он все еще тот самый Бобби.

В словах уже почти бывшего помощника шерифа была доля правды. Раз в месяц оборотни превращаются в опасного зверя, но большую часть времени они остаются собой. Из-за этого их очень трудно убить, когда они в человеческой форме, но только дурак станет ждать, пока они перекинутся в животную.

Ледук сложил руки за голову, но эта