Елена Холодная - Ночной принц и я.

   - Эрлен! - крикнула я.

   - Что? - прибежала Лена с кухни.

   - Лен, это он! Лекс, - я гладила уже сменившийся экран, утирая одной рукой соленые капли. - Он мой жених.

   - Золушка, - начала Эрлен.

   - Я не Золушка. Я Алиса. Золушкой меня называл Лекс. Поэтому я вспомнила это имя. Мне нужен мой мобильный. Боже, он наверное всю голову сломал, куда я могла подеваться. Он беспокоиться.

   - Не выйдет, - Лена вздохнула. - Сима твоя испорчена, да и телефон тоже надо в ремонт нести. А ты не помнишь его мобильный?

   Я покачала головой. Его номер до сих пор блуждал в закоулках моей памяти, отказываясь выбираться наружу.

   - Ты вспомнила, где живешь?

   - Да. Ты думаешь, он там?

   - Может быть. Раз любит, должен же он тебя искать. Посуди сама.

   - О, конечно, правда.

   Сонного настроения как не бывало. Мы как ошпаренные помчались ко мне в квартиру. Однако никто не открывал дверь. Она явно пустовала. Куда теперь?

   - Так. Значит, тут нет. Я, пока ты телик смотрела, на газету наткнулась. Говорят, у нас в городе тоже его клуб открылся недавно. Может туда?

   Я потерла глаза. Куда я такая? В старых заляпанных джинсах, болоневой курточке и вязаной синей шапке. На кого, а вот на хозяйку я точно не тяну. Значит, будем брать нахрапом.. Через полчаса мы уже стояли около дверей в клуб и отчаянно молотили в неё кулачками. Нам не отрывали! Нет не так. МНЕ не открывали! Мне, невесте этого шалопая НЕ ОТКРЫВАЛИ! В конец разозлив охранника я проорала очень нецензурную тираду в их адрес и на удивление дверка открылась. Давно бы так. Но только для того, чтобы втащить нас обоих за шиворот в помещение. Я аж побелела от такой наглости.

   - Деточка, а тебе не стыдно так разговаривать с дяденьками и колотиться со всей дури во взрослый клуб? - охранник, лысый лоб под два метра прищурился, с отвращением взглянув на меня.

   - Мне - нет. А вот тебе будет стыдно, если сию минуту не позовешь сюда Лекса, - я сняла шапку и стала индиффирентно стряхивать с неё снег на ковёр. Светло-бежевый.

   - Кого? - опешил охранник.

   - Воронцова Александра Аркадьевича, - пояснила я.

   - Знаешь что, деточка, - покраснел охранник, - прием поклонниц на сегодня закрыт. Александр Аркадьевич отдыхает.

   Он хотел было протянуть свои лапы ко мне, но его остановил холодный голос Эрлен.

   - Только тронь, - в свете люминесцентных ламп сверкнула сталь.

   Он потянулся выхватить у неё нож, а она толкнула меня к единственному проходу. Не помня себя я мчалась по длинному коридору, пока наконец не нашла дверь с табличкой "Директор". Открыв пинком дверь я застала ругающегося с миловидной брюнеткой Максима.

   - Бродяга? - против воли вырвалось у меня.

   - Максим Андреевич, - в эту же секунду меня настиг охранник, закрутив руки за спиной. - Извините, Максим Андреевич, тут просто две девчонки ворвались. Мы сейчас их прогоним.

   Макс обернулся и долго всматривался в моё лицо, пока не узнал. Расширившимися глазами он оглядывал мою одежду, волосы, упавшую на пол из зажатых рук шапку. Я же просто улыбалась ему.

   - Алиса? - протянул он заворожено.

   - Если этот бугай отпустит мне руки я даже приведу доказательство. Розовая Мечта на мне.

   - ВОРОН!!! - закричал Максим. - ВОРОН, БЭМБИ НАШЛАСЬ!!!

   Охранник, услышав моё прозвище, тут же убрал руки, во все глаза таращась на меня. Тем временем дверь в приёмной открылась, явив мне похмельного Лекса с бутылкой виски в руке.

   - Что ты орешь? Алиса мертва! Её нигде нет. И целая неделя уже прошла, - спокойно отвечал он.

   - Сашенька, - протянула я. - Сашенька, драгоценный мой.

   Сделав несколько шагов, я оказалась в поле его зрения. Минут пять просто стояла перед ним, пока хмель из головы окончательно не выветрился и он не узнал меня. Тёмные от утраты глаза вновь полыхнули любовью, превратившись в мою любимую синюю бездну. Бутылка выпала из дрожащих рук, разбившись об пол и расплескав содержимое по полу.

   - Бэмби! - выдохнул он, рухнув на колени и целуя мои холодные руки. - Бэмби, малютка, ты вернулась.

Глава 8. Жестокая реальность фарфоровой куклы

Счастье дает нам силы

В этом безумном мире

Разве мы согрешили

Если, мы, полюбили?

"Счастье". Мюзикл "Ромео и Джульетта"

   Ну, вот и случилось моё явление народу, которое адекватно восприняли все... кроме Лекса. Любимый стоял на коленях около меня, и, не в силах оторвать от себя мои руки, прижимал сию часть к своим щекам, при этом смотря преданными щенячьими глазами. Я же тихо косела.

   - Ты же поранишься, милый, - спохватилось Моё Величество, обозрев пол, усеянный осколками. - Сашенька, я же здесь. Всё позади.

   - Где ты была? - неожиданно в голосе любимого прорезалась сталь. - Почему ты мне не позвонила? Что я такого сделал, раз ты убежала, даже не подумав об охране около дома? Почему не побежала к ним? Почему, Алиса? Почему?

   К концу тирады его запал пропал, и он ТАКИМИ глазами смотрел на меня, что мне захотелось себя сейчас же прибить за несообразительность. Ну что мне стоило оббежать вокруг дома и как приличной леди спрятаться за спины охраны? Так нет, мне надо было помчаться в лес, замерзнуть и потерять память. Я бы с ума сошла, а он только виски пьёт... Бедный. Какая же я всё-таки дура! Я рухнула тоже на колени. И сейчас кроме глаз напротив, кроме рук, сжимающих мои ладони, кроме чувства огромного счастья - ничего больше вокруг не существовало.

   - Пожалуйста, не кори себя. Ты не в чем не виноват. Я сильно испугалась и поступила... не подумав. Но ты ведь обещал, что никогда меня не бросишь? Я тоже никогда от тебя не уйду... Никогда по своей воле, - я высвободила одну руку и провела по его щеке, ощутив щетину. - Ты искал меня?

   - Все эти дни. Я просто сходил с ума. Следы замело. Все говорили, что ты не выжила в этой буре. А я дурак, верил. Хотя знал. Мое сердце не могло ошибаться.

   - А я тебя забыла, - Лекс поднял на меня глаза, наполненные нахлынувшим страхом. - Нет. Просто потеряла память, но и в этой темноте я жила твоими руками, твоими словами, твоими губами. Я не помнила имени и не знала кто ты... Но ты моя жизнь и это уже не поддается сомнению.

   Я прижалась к его телу, ощущая под рукой биение мощного сердца. Почувствовала легкий поцелуй на голове. Он медленно спускался всё ниже, поцеловал лоб, глаза, собрал губами солёную влагу со слёз и в конце этого чувственного пути приник к губам. Как же я скучала по его поцелуям, как мне не хватало его губ, его рук, его сильного тела. Внизу растеклось пламя желания и я, сама не понимая, что делаю, начала бороться с его пуговицами на рубашке. Господи, ну почему они такие маленькие. Это же издевательство! Когда же, наконец, мои холодные руки коснулись его кожи, Лекс вздрогнул и отстранился.