Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник

— Отлично, — довольно улыбнулся Род. — Это называется постучать в дверь в то время, когда армия ушла тебя встречать.

Его мнение о князе Романове стало еще более уважительным.

— Колдун не оценил мудрости моего мужа, — покачала головой княгиня. — Он поспешно приказал своим людям перейти на равнину, чтобы они снова перегородили дорогу войску князя. Множество солдат выбежало из леса и из-за скал.

— Понятно. Ваш муж отлично разбирается в тактике засад. Так приятно время от времени оказываться правым, верно?

Княгиня и Гвен обменялись понимающими взглядами двух опытных женщин.

Род поспешил добавить:

— Насколько я понял, врагам все же удалось отрезать князю путь к замку Гратесье?

— Удалось, однако воины моего мужа были свежи и готовы к бою, а солдаты колдуна запыхались от быстрого бега. Но вот они сошлись, забряцала сталь, и даже мне были слышны ее звон и крики на поле сражения. Поначалу войско моего мужа потеснило армию колдуна. С башни я не так хорошо видела, что там творилось, но поняла, что враги отступают.

— Превосходно! Но верно ли я понимаю, что долго это не продлилось?

— Нет. — Княгиня развела руками. — Не могу сказать, почему так случилось, что переломило ход сражения. Знаю только, что вскоре войско моего мужа обратилось в бегство. Более я смотреть не стала. Я сбежала вниз, позвала детей и усадила их в карету. Велела им задернуть шторки и улечься на пол. Потом я нашла старика Питера, нашего грума, и сказала ему: «Кучер ушел сражаться вместе с моим мужем! Питер, помоги нам бежать!» Но он не пошевелился, он только злобно зыркнул на меня и плюнул мне под ноги. «Ну уж нет, — сердито проговорил он. — Больше я господам служить не стану!»

Род молчал, но глаза его сверкнули.

Гвен заметила это и кивнула:

— Вот оно как получилось. Чары колдуна добрались и до его разума.

— И что же вы сделали? — спросил Род у княгини.

— Я бежала, — просто ответила Елена. — Я не стала задерживаться и искать другого кучера, не стала уговаривать непокорного Питера, боясь, что он может распалиться не на шутку. Я боялась, что на замок, того и гляди, обрушатся сотворенные злыми чародеями твари. Я сама забралась на козлы и схватила плеть. Попыталась щелкнуть ею над головами у лошадей, но вышло у меня неловко. И все же, услышав свист плети, лошади сорвались с места и пошли рысью. Карета выехала за ворота, проехала по мосту. Сердце у меня было готово выскочить из груди — я боялась, что лошади порвут постромки и ускачут прочь. Но они послушно бежали рысью, и я поняла, что покинула замок вовремя. Колеса кареты еще грохотали, когда мы ехали по мосту, а решетка уже с грохотом опустилась, и мост задрожал. Как только мы съехали с него, я обернулась… мост начали поднимать.

— Но вы-то уже были свободны! — воскликнула Гвен.

Княгиня покачала головой:

— Нет. Я еще не была свободна. Я уводила карету от замка и видела, как навстречу мне бегут воины моего мужа, за которыми гонятся солдаты колдуна. Я понимала, что должна промчаться совсем рядом с ними для того, чтобы выехать к дороге, ведущей на юг. Я молилась о том, чтобы верные воины князя, завидев меня, стали бы сражаться и помогли бы мне с детьми выиграть столь нужные для спасения мгновения. Но моим надеждам не суждено было сбыться: когда карета поравнялась с бежавшими воинами, глаза их полыхнули злобным огнем, и с десяток из них бросились ко мне. Они пытались вырвать у меня из рук поводья, они жаждали моей крови, они кричали, что моим детям надо отрубить головы, — они, которые еще несколько минут назад сражались, чтобы защитить нас!

Княгиня Романова закрыла лицо руками и разрыдалась.

Гвен обняла ее и негромко сказала:

— Они ничего не понимали. Я сняла чары с десятерых воинов и теперь могу сказать, как это бывает: их разум заставляют уснуть, а те мысли, что парят поверх сонной глади разума, не принадлежат им. Но те люди, что давали вам клятву верности, не изменили ей! Если их пробудить и сказать им о том, что творили их тела, пока разум спал, они могут погибнуть от разрыва сердца.

Гвен кивком указала на солдат, собравшихся под деревом возле лежавшего на земле рыцаря.

— У меня тоже сердце может разорваться! — всхлипнув, проговорила княгиня. — Что я скажу им, когда они очнутся? «Этот шрам у тебя на щеке — от моей руки, но я не хотела бить тебя?» Ведь когда они бросились ко мне и стали пытаться выхватить у меня из рук поводья, я стала размахивать плетью как попало, бить их по рукам, по груди и… по лицам тоже! И они отступили… отступили…

Она снова расплакалась.

— У вас не было иного выбора, — хриплым от волнения голосом проговорил Род.

— Выбора не было, это верно! — воскликнула Гвен. — А что еще оставалось? Позволить им остановить карету, забрать детей и увести их к Альфару?

Герцогиня поежилась:

— Так думала и я. — Она отдышалась, сглотнула подступивший к горлу ком и кивнула. — Так я и думала. Я не могла сдаться. Я не могла допустить, чтобы они одержали победу.

— Зато Альфар думал иначе.

— Как еще мог думать этот мерзавец! Мой супруг теперь спит мертвым сном! Либо… если Бог милостив ко мне… быть может, он все же жив, но избит и ранен и томится в темнице. О, как я взгляну ему в глаза, если ему дано будет обрести свободу, если мы когда-нибудь еще свидимся? Дай бог, чтобы так случилось! Но что я скажу ему? Как объясню, почему не сберегла замок к его возвращению?

— Думаю, его успели заковать в цепи задолго до того, как он оказался поблизости от собственного замка, — осторожно высказал предположение Род. — Насколько я знаю князя Романова, он бы вообще не стал отступать.

Гвен кивнула:

— Всей стране известно, что ваш супруг скорее погибнет, нежели убежит с поля боя, миледи. Скорее всего его схватили в разгар боя и посадили за решетку.

— Да… — Княгиня вдохнула поглубже и расправила плечи. — Да, наверное, так и было. Быть может, он даже не узнал о том, что его люди бежали от врагов. И конечно, колдун мечтал пленить его. Пленный князь — сильное оружие! А я бежала.

— Но он бы умолял вас бежать! — вскричала Гвен.

Род кивнул:

— Да, несомненно. Если бы он подумал о том, что вы могли остаться и биться с такими врагами, он бы просто впал в панику, и тогда его страх за вас сковал бы его руку, сжимавшую меч. Он покачал головой. — Нет, князь мог сражаться с врагами только с мыслью о том, что вы сделаете все возможное для спасения детей в том случае, если он будет разгромлен.

Княгиня сидела неподвижно, склонив голову.

— Все так, как говорит мой супруг, — негромко проговорила Гвен. — И вы понимаете, что это правда. Ведь вы также дочь особ благородной крови.