Отельер из иного мира (СИ) - Чехин Сергей Николаевич

Чуть поодаль лежал небольшой — с тарелку — овальный портрет в изысканной рамке, сплетенной из золотых нитей. С картины смотрел статный серокожий господин с молочно-белыми волосами до плеч, одетый в синий камзол и красный галстук, чем-то напоминающий пионерский. Грубые черты лица и надменный взгляд выдавали едва уловимое, но все же заметное сходство с колдуньей. Интересно, кто он ей? С учетом долголетия ушастого народа мог быть и братом, и отцом и даже сыном. А может, кем-то ближе — например, мужем? Внезапный и болезненный укол ревности заставил взять портрет и рассмотреть поближе, и как только сдавленное дыхание коснулось полотна, из ткани донесся чуть слышный шелест, будто бы густой лес шумел на ветру.

Снова чары. На всякий случай отдернул руку — казалось, эльф вот-вот оживет и укусит за длинный, лезущий не в свои дела нос. Собрался уже вернуть портрет на место — причем лицом вниз, как вдруг шум листвы заглушил встревоженный мужской голос.

— Rikhva? Than darin dgar jaran? Zaklanee? — небольшая пауза и прерывистый неразборчивый шепот. — Bashta!

Связь оборвалась, все звуки стихли.

— Что это? — отбросил рамку и схватился за палаш. — Что он сказал?

— Ривер? — перевела Луис. — В этот раз все получилось? План удался? Поторопись!

Серия 8. Генеральная уборка

Грейсы выстроились на крыльце и запели — тоскливо и пугающе, как заставшая посреди океана буря.

Волны вышли из берегов, будто в пик прилива, и затопили здравницу до самого дворца. Вздувшаяся туша приподнялась, закачалась и отправилась в свое последнее плавание.

— Я отомщу за тебя, друг, — прошептала Галлифида, прежде чем тысячи хищных рыбин накинулись на угощение и растерзали в клочья.

Море бурлило, собравшиеся на пир сбились в столь плотную массу, что превратились в плавучий остров. И те, кому не досталось лучших мест, скользили и прыгали по головам собратьев. И даже с расстояния слышались неугомонное бульканье, чавканье и щелчки клыкастых пастей. Гигантская туша медленно исчезала в толще едоков, как филе — в мясорубке. Час-два — и от великана не останется и следа.

А в это время моллюски, крабы и прочая мелочь подчищали грязь внутри стен. Кровь, трупы, остатки икры и обрубки щупалец — органика выжиралась подчистую, и даже просочившуюся в песок слизь рыхлили и процеживали толстые черви. По заверениям шаманки, завтра утром все вокруг засияет, как новенькое, однако провернуть такой фокус с помещениями не получится — вода повредит паркет, гобелены и мебель.

Поэтому под ружье (точнее, под ведро и швабру) поставил всех без исключения — и мастеровых, и поденщиков, и гвардейцев. Работяги баграми вытаскивали изрубленных кальмарчиков и бросали в подступившие волны, где ими занимались охочие до падали существа. Несмотря на свежий ветер, вонь стояла невыносимая, и находиться во дворце было физически невыносимо. Пришлось надеть пропитанные пахучими отварами повязки, но меня, совершенно непривыкшего к прелестям позднего средневековья, мутило на каждом шагу.

— Фу! — Ривер поморщилась. — За всю свою жизнь не чувствовала себя такой грязной. Даже когда… а, неважно. Хочу вымыться, поесть и напиться вдрызг — и все это как можно дальше отсюда.

— Можно пройтись вдоль пляжа и посмотреть места, — и сам мечтал поскорее убраться из крепости. — Сейчас окрестная живность занята кальмаром, течение уносит всю гадость в море, так что вода должна быть чистой.

— Отлично. Так и поступим… Еще бы переодеться, — девушка со вздохом расправила изгвазданное и местами порванное платье. — Но мелкие засранцы разнесли всю комнату. Не помню столько слизи на одежде с тех пор, как… В общем, жду снаружи. Не опаздывай и постарайся избавиться от охраны, если, конечно, не любишь заниматься этим делом при свидетелях.

Ведьма ушла, покачивая едва прикрытым задом, а я поспешил в лазарет. Трижды стукнул в дверь и получил от Луис корзинку с припасами и вином — проверенными и безопасными.

— Вот, — врач отдельно протянула мензурку с прозрачной жидкостью. — Выпей, чтоб уж наверняка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Обменявшись кивками, покинул лечебницу и поспешил за подругой, превратившейся в тонкий силуэт вдали. У кордегардии меня окликнул Генри, но не стал настаивать на сопровождении, а лишь предупредил:

— Осторожнее там. И далеко не уходите. И чтобы дозорные вас видели.

— Да, мам, — пробурчал под нос, запыхавшись от быстрого шага и тяжести ноши, хотя на первый взгляд та весила всего ничего.

Отойдя шагов на сто от стены, Ривер без тени стеснения сорвала платье и швырнула в прибой. Клонящееся к закату солнце подкрасило серую кожу похожей на загар бронзой, а с учетом форм и пропорций казалось, что в пенных шапках вышагивала ожившая статуя бегуньи. И без того загнанное как скаковая лошадь сердце припустило еще быстрее, а я как ни старался, так не смог оторвать взгляда от медленного танца соблазнительных изгибов. И если ради единственной прогулки с такой женщиной придется побороть морское чудовище… что ж, да хоть два. Но чем дольше смотрел, тем тяжелее становился груз — и в руке, и на душе.

— Так рад меня видеть? — игриво спросила, когда почти догнал ее. — Или тебя сейчас приступ свалит?

— И то, и другое, — остановился и опустил корзину под ноги. В этом месте песчаная коса истончилась, а порыжевший от полуденного зноя буйноцвет подступал вплотную к пляжу, спасая от приносимого из крепости запаха. Если не оглядываться, то и не догадаешься, что неподалеку развернулась настоящая бойня. — Думаю, здесь и остановимся.

— Да, неплохой выбор. Бросай все и айда купаться, не то до смерти будем смердеть, как немытая… Хотя постой, — ведьма вскинула палец, вспомнив что-то важное, — давай сначала выпьем, а то во рту привкус, словно полдня таранку лизала.

Янтарный аромат хлынул в кубки. Успел сделать лишь глоток, а спутница осушила залпом все, прополоскала рот и, проглотив, скривилась.

— Зараза… Раньше привкус был дерьмо, теперь — послевкусие. Все, пошли. Кто последний — тот креветка.

Естественно, я проиграл — куда мне гоняться с эльфийкой. Ривер окунулась с головой, вышла на мелководье и опустилась на колени так, чтобы теплая пена ласкала ягодицы и низ спины. Зачерпнув в ладони мокрого песка, растерла по груди с таким наслаждением, словно это был самый дорогой гель для душа в истории. Темно-желтые потоки с золотистыми вкраплениями потекли по животу, распадаясь на несколько ручейков в ложбинках пресса. Ведьма широко расставила ноги, правой рукой размазывая смесь по бедрам, а левой массируя шею. И мало того, что делала это столь изысканно и сексуально, что встал бы даже у мертвеца, так еще и постанывала и жмурилась с таким наслаждением, что штаны в прямом смысле затрещали — пуговичный гульфик попросту не справлялся с внезапным напором.

— Ты в одежде собрался мыться? — проворчала, не размыкая век. — Раздевайся быстрее и потри мне спину.

Она развернулась лицом к горизонту и убрала влажные волосы с плеч. Я бережно огладил лопатки, чтобы ненароком не повредить нежную кожу, и заскользил вдоль хребта и боков, круговыми движениями спускаясь к пояснице. Для удобства чародейка подалась вперед, выгибаясь сонной кошкой, потом наклонилась еще ниже, а затем ловко вильнула тазом и с шумным выдохом насадилась на всю длину. Не успел и рта открыть, а зад уже ходил ходуном, и с каждым движением раскаленные до предела нервы пронзали тело волнами небывалого кайфа. Так и стоял, таращась на волны с измазанными грязью пальцами, а Ривер прекрасно справлялась сама, и даже окрепший к ночи прибой не мог заглушить сладострастных стонов. Только представьте — лето, море, пляж, впереди — громадное рыжее солнце, а внизу извивается и беснуется самая красивая девушка на планете. Все это омрачало только одно — осознание того, что вскоре предстоит сделать с этой милашкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что за?.. — ведьма замедлилась, язык опух, точно спьяну, а мышцы, до того сжимавшие член как в тисках, ощутимо ослабли. Эльфийка встряхнулась, легла на живот и брызнула водой на побелевшее лицо, двигаясь с грацией подстреленного пехотинца. — Что-то мне… нехорошо.