Лечим все, кроме истинности (вылечим всех)

Я невольно хихикнула, избавляясь от напряжения смены, а василиск взял под руку и повел в свой кабинет…

…Чудища злорадно улыбались со стен, ехидно скалились из банок. Круглый фонарь за окном казался белой дырой на сером полотне предрассветного неба.

Прозрачно-янтарные яблочки-китайки переполняли плетеную вазу на столе, на весь кабинет источая медовый аромат. После дикой смеси запахов снаружи, он приятно щекотал ноздри.

Василиск кивнул на диван, а сам привычно отступил к столу. Скрестил руки на груди и вздохнул – тяжело, угрюмо.

Сердце сжалось, болезненно екнуло. Кажется, я даже дышала через раз, ловя каждое слово, вслушиваясь в каждую интонацию Рика.

– Ну что? Нижним тварям хочется в хорошие условия. Жаждут поживиться энергией перекрестья, подпитать ей свою ворожбу, – почти выплюнул василиск. – И они готовятся к новому нашествию. Путы нижней магии простираются почти по всему лесу и продолжают расти. Мы попытались застопорить их, но это ненадолго. А, значит, скоро у Маллеса прибавится товарищей по несчастью. Будут вместе заниматься продвинутой йогой на больничных кроватях, – ухмылка Рика не имела ничего общего с весельем или даже с его обычной, кривой улыбкой.

– Будет война? – спросила я, ощущая как внутри что-то дрогнуло, оборвалось. В голове царил хаос, тревожные, опасливые, любопытные мысли кружили вихрем, не давая сосредоточиться на чем-то конкретном.

Рик коротко кивнул.

– Будет война. Мы примем бой. Каждое племя перекрестья позовет сородичей из ближайших миров. Но нижняя магия очень опасна. Сама видела. Будем бродить, как зомби, дарить друг другу собственные печень и почки. Так, на сувениры. Мое сердце уже и так у тебя. Так что на сердце василиска не рассчитывай, – Рик соскочил со стола, изобразил позу суслика на дозоре и ухмыльнулся снова. Его язвительность давала небольшую надежду. Если дела были совсем плохи, василиск терял свое знаменитое чувство юмора, становился угрюмым и сосредоточенным. Вот как недавно, в палате у Маллеса.

И не успела ответить, понять – ушла ли душа в пятки или еще теплится где-то повыше – Рик подскочил, опустился рядом, взял за руки и загипнотизировал синим взглядом.

– Сами, – произнес мягко, тихо. – Я не знаю, буду ли воевать. Это зависит от многих факторов. Я нужен тут. Нужен буду и в полевых госпиталях. Но я должен обучить тебя боевой магии. Я буду забирать тебя с занятий и тренировать в Университетском магическом саду.

Я слышала про это удивительное место, но ни разу туда не заходила.

Поговаривали – там хранятся заклятья всех видов и форм, самой разной опасности и назначения. Они словно законсервированы или заморожены – не знаю уж что тут ближе. И студенты проходят настоящий рискованный квест, учатся защищаться от магических атак, уходить от волшебных сетей, бороться с мороком и многому другому.

Рик выдержал паузу, дал осмыслить предстоящее, и внезапно добавил:

– А еще… я натаскаю тебя обращаться. Давно пора познать свою вторую сущность, черпать из нее силы, использовать, когда нужно.

От удивления я дернулась, выпрямилась и вгляделась в лицо Рика.

Он, что, не шутит?

Василиск расплылся в кривой улыбке – уже совсем знакомой, хитроватой. В уголках его глаз спрятались смешинки, и мне сразу стало легче, теплее, радостней.

– Ты тоже оборотень, Сами, – он приподнял брови и чуть слышно усмехнулся. – Сама знаешь. На перекрестье приживаются лишь те, кто способен менять ипостась. Валькирии тоже могут. Не столько ипостась, сколько энергетику. Она преображается время от времени – в моменты опасности из ауры вырастают крылья, увеличивается мощь. Но оборотню адаптироваться тут намного легче.

Некоторое время я только моргала и сглатывала, не в силах осознать услышанное. Я? Оборотень? Ой… и в кого же я превращаюсь?

Внезапно снова нахлынули воспоминания.

Словно фильм включился в голове. Я откинулась на спинку дивана, и кабинет растворился, будто смытый водой акварельный набросок.

Вокруг вырос город.

Блеклые коробки десятиэтажек, редкие яркие высотки, пыльные летние улицы, пушистые одуванчики на газонах, духота и машинные выхлопы. Все как всегда. Откуда только взялась эта глупая мысль? Я не могла вспомнить ни этого города, ни этих лабиринтов улиц, ни… людей.

Девушки в модных джинсах «на бедрах», куцых топиках на узких бретельках обмахиваются ладонями и газетами. Обливаясь потом, тяжело вышагивают степенные дамы в длинных широких юбках с оборками.

Не слишком озабоченные приличиями парни стаскивают майки, комкая их в руках. Мужчины постарше потряхивают футболками, рубашками, пропуская воздух между телом и липкой от пота одеждой.

Очереди к мороженщикам и в киоски с водой поражают – ведь время рабочее, около двух дня.

И я несусь по работе. Опаздываю, кожей чувствую, как минуты утекают сквозь пальцы. Неумолимо, стремительно, не давая поблажек.

Удушливый зной июльского города не позволяет ускориться, во рту пересохло.

Я на секунду прикрываю глаза и воображаю себя птицей. О нет! Птицей не выходит. Но за спиной словно расправляются перепончатые крылья, трепещут на ветру, как громадные паруса, я прямо ощущаю, как они двигаются.

Длинный хвост вытягивается от копчика, голова обрастает короной рогов, когтистые лапы заменяют руки и ноги.

И я ускоряюсь. Шаг за шагом. Жара больше не властна над мощным чешуйчатым телом – черным, как уголь, с темно-синими сапфирами-глазами. Откуда я все это знаю? Я ведь не вижу себя со стороны!

Понятия не имею.

Но я ускоряюсь так, что люди впереди, еще минуту назад похожие на пеструю россыпь точек, резко обретают очертания, оказываются совсем рядом, только руку протяни.

Я замедляюсь, складываю крылья и… притормаживаю под ажурной металлической аркой – входом в ипподром. Меня пригласил сюда заказчик – набраться впечатлений, посмотреть новые скачки, написать про них рекламную статью, привлекая азартных горожан и их кошельки.