Хозяйка магической академии (СИ) - Биглова Алла

Закатила глаза, покачав головой.

– Наслушался сказочки Брендона? Вот именно поэтому я ему больше не верю, – фыркнула я. – В следующем году у него появится новая, ещё более интересная игрушка.

Ещё пару взмахов рукой, кажется, я наконец-то разобралась, как это работает.

– Чьюказе (1), похоже артефакт готов, – улыбнулась я.

– Когда ты знала только странные и редкие русские слова, тебя ещё можно было терпеть. Но когда ты начала ещё и на эсперанто спикать, ты стала совсем невыносима, – буркнул Мерлин, закатив глаза.

– Это язык волшебников, – пожала плечами. – Мой язык. Я просто обязана его знать! – усмехнулась я.

~~~

Я спланировала всё просто идеально. Когда Ярослава пошла в душ после очередной ссоры с Никитой, я пробралась в кабинет Вяцлава, надев на свою голову капюшон. Воспользовавшись эффектом неожиданности, я накинула на Вяцлава артефакт и скрылась с места преступления.

Я знала, что он тут же пойдёт в женскую душевую. Я проследила за ним и, когда он оказался внутри наедине с Ярославой, заколдовала замок на их поцелуй. Я заколдовала амулет на прикосновение Яры. Только так он мог сняться с его шеи.

Я терпеливо ждала, когда поцелуй случится, но я не ожидала, что эти двое зайдут так далеко. Не каждый день видишь своего голого друга и голую подругу в одном месте.

Но мой план сработал. Просто идеально. Все заклинания отработали лучше, чем я планировала. Отличная работа для второкурсницы?

А дальше меня ждал грандиозный спектакль посреди МУТОВа. Некоторое время я издалека наблюдала за тем, как Альцина с радостью хочет исключить своего любимчика. Качала головой: ничего человечного в ней не осталось. Как долго эта рыжая бестия застряла в этом возрасте? Десятки лет? Столетия? Она растеряла всё, что можно было.

Она могла скрыть факт того, что натворил Вяцлав. Но не стала. И здесь плохо работала поговорка: «Платон мне друг, а истина – дороже» (2). Я поздно сообразила, что Альцина могла что-то задумать.

– Прошу, остановите весь этот фарс, – в конце концов, не выдержала я и властно произнесла, сверкнув взглядом и уставившись в глаза Альцины.

Я встала из зала, поднявшись на сцену. Казнь отменяется сегодня. Я больше не собиралась всё это терпеть.

– Каролина, вернитесь в зал, вам здесь не место. Зачем вы прерываете столь важное собрание?

– Очень даже место. Вы же не будете спорить с наследницей Добровольских? Уступите кафедру – пришло время занять моё законное место. Или вы будете спорить? Ваша клятва потеряла силу ровно секунду назад.

Мне было абсолютно плевать, поймут ли меня присутствующие. Альцина прекрасно поняла, на что я намекала. Она тяжело вздохнула, кивнула и отошла в сторону. На секунду я заметила улыбку, мелькнувшую на её губах, но не стала обращать на это особое внимание.

А я начала свой монолог, к которому готовилась последние пару недель, когда начала делать изумрудный артефакт.

– Я знаю, вы шокированы. Мне всего девятнадцать. Я планировала обучиться на профессора, пройти все муки и радости обучения: от основного курса до профессорского. Узнать, как тяжело в магистратуре быть наставником. Испытать всё на своей шкуре, каково это, но, – сделала паузу, осмотревшись по сторонам, – но какой во всём этом смысл, если я уже сейчас понимаю, насколько неправильны правила МУТОВа? Насколько они некорректны по отношению к возлюбленным, любовь которых под запретом? Чем «любовь» неправильна? – последний вопрос я задала, с вызовом посмотрев на Альцину.

Внезапно осознала, как сильно её ненавижу.

Я была готова ко всему. К любому ответу этой женщины. Мне было абсолютно плевать на всё то, что она будет мне отвечать. В какой-то момент мне и вовсе захотелось с позором уволить её.

Но я не позволила своим эмоциям взять верх и натворить делов по глупости.

– Если правило было введено ректоратом того времени, значит, так было нужно. Это правильно. Это твоё наследие, Каролина. Ты одна из Добровольских, – холодно отчеканила Альцина, удержав спокойное лицо.

Но я понимала, что она в бешенстве. Я разрушила её планы? Или я выставила её перед всем университетом идиоткой?

Плевать.

– Да, и я чту традиции. Возможно, в ваших глазах я маленькая, зазнавшаяся девочка, к тому же избалованная своей силой и внезапно свалившейся на меня властью, но я осознаю свою ответственность. И мне совершенно плевать на ваше устаревшее мнение, – я отвернулась от профессора.

У меня был ответ, почему это было сделано несколько столетий назад. Но почему никто не замечал проблемы? Почему никто не старался исправить все те проблемы, к которым привели эти запреты?

 – Я разобралась в данном вопросе. Запрет был введён в 1726 году моим предком, по одной очень простой и удивительной причине. Первокурсники в основном были пятнадцатилетними и не умели контролировать себя. Заклинаний контрацепции тогда ещё не было изобретено, и на выходе, как вы думаете, что мы получали?

Я сделала многозначительную паузу, с торжествующим взглядом окинув всю аудиторию. Это было моё первое выступление в качестве ректора.

И я наконец-то почувствовала себя на своём месте. Спустя столько лет гнобления не магическими детками. Спустя год мучений в стенах МУТОВа. Спустя год непонимания…

– Не утруждайтесь, в 1720-х годах студенты чуть не сорвали обучение: среди первокурсниц основного курса и магистратуры было большое число беременных. Нужна ли была руководству такая статистика?

В аудитории мгновенно поднялся шум, и я сделала паузу, кинув торжествующий взгляд на Альцину. Та побелела от ярости.

Я была права, а она нет. Боже, как же она переживёт подобный удар?!

– Разве это причина открываться и ставить под удар весь университет? Ты же понимаешь, что из-за твоей халатности защита МУТОВа пала? Твоя защита пала. И то, что случилось с твоей матерью, может повториться и с тобой, – бросила Альцина, скрестив руки на груди.

– О, прекратите, – отмахнулась я, прекрасно понимая, что она пыталась выставить себя хорошей преподавательницей. Наставницей. – Не вы ли постоянно затыкали меня, когда я вносила любые предложения по коррекции учебного процесса?

– Не ври. Благодаря тебе мы сделали упор на Эсперанто, – Альцина сдавалась, понимая, что сдаёт позиции. – К тому же ты была заинтересованным лицом год назад. Брендон…

Она прекрасно знала, на что бить. Конечно же, это было невыносимо больно, но я умела держать лицо.

Тогда почему я должна была сейчас строить из себя хорошую?  Наконец-то свободна ото всех оков!

– Это не единственное, что стоит доработать в процессе обучение МУТОВа, – жёстко начала я. – Только спорить с законным ректором вы больше не будете. Альцина, объясняю вам доходчиво: вы больше не главная в этих стенах. Но я благодарна, что вы почти двадцать лет управляли замком и справлялись лучше, чем мог кто-либо другой.

Альцина коротко кивнула и промолчала.

– Вяцлав не будет исключён. Правило упразднено с этой минуты. Отныне наставники и их подопечные сами в ответе за свои чувства и действия. В ближайшее время я планирую внести ещё больше корректировок в учебный процесс. Все свободны.

Не стала задерживаться в зале, понимая, что некоторые студенты могут подскочить ко мне и начать задавать странные вопросы.

Я даже не стала дожидаться Ярославу. Кто же знал, что я наткнусь на кого-то совершенно другого?!

___

(1) Ĉiuokaze – В любом случае. Эсперанто.

(2) «Платон мне друг, а истина – дороже» – фразеологизм, означающий, что правда дороже любых жизненных обстоятельств.

Глава 29: То, что должно было случиться

– Лина! – мой бывший наставник выцепил меня в толпе прочих студентов. Разве я могла не узнать его одновременно мерзкий и приятный голос? Ох уж это противоречие, когда любишь и ненавидишь человека одновременно.

И разве могла его забыть?

Остановилась, резко развернувшись на каблуках. С ненавистью смотрела на него, мечтая испепелить. Сколько боли за последний год этот, этот… пресмыкающийся принёс! Даже не могла придумать ни одного оскорбительного необычного слова, что обычно у меня были в запасе.