Сборник - Городская фэнтези – 2008

На катере вспыхнул яркий прожектор. Его луч скользнул по палубе «Хатшепсут» и остановился на сходнях, переброшенных через борт яхты. Офицер коротко кивнул капитану и повернулся к Максиму спиной.

‑ Сколько вы ему дали? ‑ трагическим шепотом спросил Саид‑бей, когда катер, оглушительно стуча двигателем, отвалил от «Хат‑шепсут» и взял курс на берег. ‑ Обычно суданцы очень придирчивы, все смотрят, все ощупывают… Вы, наверное, дали ему слишком много…

Максим помолчал. Потом развернул карту и указал капитану на маленькую темную отметину.

‑ Если доставишь нас сюда, ‑ сказал он, ‑ получишь куда больше.

2.

Издалека остров казался золотой медалью, приколотой к лазоревому мундиру моря. За полосой неправдоподобно‑желтого песка вставала ажурная изгородь перистых пальм. Над темно‑зелеными кронами лениво парили крупные белые птицы.

‑ Красотища! ‑ восхищенно протянула Оксана, прильнув к окулярам бинокля. ‑ Как в кино!

Максим похлопал ее по круглой оттопыренной попке, перечеркнутой тонкой белой ниточкой стрингов.

‑ Лучше, котенок, ‑ сказал он снисходительно. ‑ Гораздо лучше, чем в кино.

На душе у него было неспокойно. Остров выглядел мирным, живописным, совершенно безопасным. Между тем в квадрате, помеченном на карте кончиком сигариллы, больше ничего не было. Голубая пустыня моря и золотое пятнышко острова. Именно сюда пограничники почему‑то не рекомендовали им заходить.

‑ А там есть отель? А то каюта так надоела… Мне хочется выспаться на шикарной кровати, а тебе, Максик?

‑ Нет там никаких отелей. Это необитаемый остров, понимаешь? Потерпишь со своей кроватью до Москвы…

Оксана была хорошей девушкой ‑ доброй, не подлой, по‑своему верной. Но иногда простодушие Оксаны раздражало Максима так, что ему хотелось ее ударить.

‑ Ну и зачем? ‑ Оксана обиженно надула слегка подправленные силиконом губки. ‑ Вы нарочно, что ли, в самую глушь забрались? Ни отелей, ни джакузи, жуем уже третий день одно и то же…

‑ Конечно, котенок, ‑ терпеливо ответил Кольцов. ‑ У нас же сафари, приключение. Чем меньше вокруг народу…

Остановись.

Он замер с открытым ртом, будто испугавшись, что голос, прозвучавший у него в голове, может услышать кто‑нибудь другой. Оксана, разумеется, ничего не заметила.

‑ …Тем больше рыбы в море. У популярных курортов давно уже всю распугали. А здесь до сих пор живут гигантские манты ‑ восемь метров размах крыльев. Хочешь увидеть восьмиметровую манту?

‑ Не нужны мне ваши дурацкие манты. Я кровать хочу восьмиметровую. И ванну… Ой!

Оксана заплясала у фальшборта, не выпуская из рук бинокля.

‑ А вот он и не необитаемый, твой остров!

‑ Что ты там увидела? ‑ спросил Максим, подходя. Он попытался отобрать у нее бинокль, но это оказалось трудным делом: Оксана хихикала, изворачивалась, отпихивала его загорелым бедром, и в результате едва не выронила дорогущую цейссовскую оптику за борт. В конце концов Максим одержал победу и поднес трофей к глазам.

Островок, судя по всему, был атоллом ‑ на это намекала и плавная закругленность его береговой линии, и голубое пятнышко центральной лагуны, блестевшее за изгородью пальм. Там, у лагуны, стояло какое‑то длинное низкое строение ‑ то ли склад, то ли барак. Никаких людей, впрочем, на островке заметно не было.

‑ Разве ты кого‑то там видела? Просто заброшенная хижина, вот и все. Может, ее построили контрабандисты, чтобы хранить свои товары.

Во всяком случае, мне бы этого очень хотелось.

‑ А вот и нет! Там кто‑то живет. Может, это такой экзотический отель, как на Сейшелах ‑ бунгало на сваях, прямо над морем. Туда ездят влюбленные и молодожены проводить медовый месяц. Очень романтично, между прочим!

‑ Этот твой отель построен из гнилых досок, ‑ сказал Максим. ‑ И обломков какой‑то проржавевшей посудины, насколько я вижу. И живут там только клопы и песчаные блохи… О черт!

Над крышей развалюхи поднимался едва заметный, почти сливающийся с жарким полуденным маревом, дымок.

‑ Ну‑с, и что вы там обнаружили? ‑ произнес за спиной Максима вальяжный голос партнера. ‑ Копи царя Соломона? Стриптиз‑клуб имени царицы Савской?

Максим медленно обернулся. Чета Самойловых наконец‑то изволила выйти на палубу. Олег, невысокий полноватый блондин с обрюзгшим, вялым лицом, и Татьяна ‑ холеная стройная брюнетка с зелеными глазами лесной колдуньи. При виде Татьяны Максим, как всегда, испытал приступ ревности, смешанной с острейшим желанием. За пять лет их знакомства желание это не ослабело, а вот ревность становилась все сильнее и сильнее. Пять лет назад, когда Таня Смирнова пришла в компанию ОМСИ с дипломом Лондонской школы экономики, у Максима с Олегом были равные шансы затащить в постель молодого сексапильного консультанта по фондовым рынкам. Олег успел первым ‑ он вообще был везунчиком, ‑ и Максим не стал бы переживать, если бы дело закончилось только постелью. Но Олег, женатый к тому времени вторым браком на глупой, как доска, и такой же плоской топ‑модели Альмирке, стремительно развелся и повел выпускницу London School of Economic под венец. Аль‑мирка, даром что дура, сумела отсудить у него пару миллионов и коттедж в ближнем Подмосковье, и уже тогда Максим почувствовал укол ревности ‑ коттедж был записан на баланс фирмы, его потеря обернулась ударом по общему делу. А главное, стало ясно, что Олег Татьяну уже никуда не отпустит, и шансов у Максима нет.

Два года назад Самойлов на заседании совета директоров неожиданно предложил сделать Татьяну младшим партнером, и никто не посмел возразить. И сам Максим, конечно, голосовал «за» (куда бы он делся, интересно). И вот теперь, спустя годы, он по‑прежнему сходит с ума по красавице, умнице, младшему партнеру процветающей компании и по совместительству жене декабриста, а сам вынужден довольствоваться услугами примитивных секс‑бомбочек вроде Оксаны.

«Ничего, ‑ подумал он, избегая смотреть на Татьяну. ‑ Скоро все пойдет по‑другому. Совсем по‑другому!»

‑ На острове есть обитатели, ‑ сказал он. ‑ По крайней мере, один. Вот, можешь полюбоваться.

Олег подошел и протянул пухлую руку. Эта рука выглядела так, словно никогда не держала инструмента тяжелее паркеровской авторучки. Типичная рука вчерашнего мальчика‑мажора из семьи потомственной советской элиты. Кольцов, вынужденный зарабатывать себе на хлеб с первого курса института, ненавидел такие руки.