Кейт Лаумер - Затерявшийся в мирах

— Что толку объединять наши усилия! — послышался откуда-то с пола голос его соседа по камере. — Мы заперты в подземелье, и голыми руками нам не отпереть засовы. Но, — продолжал он, — может быть, у тебя припасено что-нибудь на этот случай?

— Они все у меня отобрали, — вздохнул Лафайет. — У меня было с собой кое-что: шпага с переговорным устройством, плащ-невидимка, плоскоход…

О’Лири неожиданно замолчал и стал ощупывать ремень. Плоскоход оказался на месте. Он отстегнул его, расправил, нащупал молнию и потянул за нее.

— Не падай духом, Лоренцо, — сказал он решительно. — Может быть, нам удастся выбраться отсюда!

— О каких шпагах и плащах ты говоришь? — послышался недовольный голос. — Нам бы пригодился динамит или крепкий лом.

— У меня, пожалуй, есть кое-что получше, — отозвался Лафайет, вынимая из футляра плоский прямоугольник размером один на два дюйма, сделанный из материала, похожего на пластик. — Они не заметили плоскоход.

— Что такое плоскоход?

— Как объяснял Пинчкрафт, плоскоход генерирует поле, которое модифицирует пространственные отношения пользователя к окружающим его внешним условиям. Плоскоход преобразует любую одномерную величину в эквивалентное смещение по перпендикулярной волюметрической оси. Одновременно создается гармоника, имеющая аналогичный эффект, и…

— А как бы ты все это объяснил простому смертному? — перебил его Лоренцо.

— Попробую. Плоскоход сводит одно из измерений пользователя практически к нулю. При этом происходит соответствующее увеличение плотности материального поля в квазидвухмерном состоянии.

— Представь теперь, что перед тобой идиот.

— Ты становишься плоским.

— Как если бы мы натянули на себя корсеты? — спросил Лоренцо.

— Нет, ты становишься абсолютно плоским. Ты сможешь проникать сквозь молекулы обычной материи — проходить сквозь стены, другими словами. Вот почему прибор и называется плоскоход.

— О господи, а ведь я мог быть сейчас на свободе! Я почти что ускользнул от этого длинноногого негодяя, который засадил меня сюда.

— Вот это я понимаю, Лоренцо! Мне нравится твоя решительность! А теперь отойди в сторону — я испробую эту штуку. Так, Пинчкрафт говорил, что продольную ось прибора нужно совместить с моей продольной осью, а гладкая сторона должна быть параллельна наиболее широкой плоскости моего тела… Или наоборот?

— Наверное, они нарочно придумали эту изощренную пытку! — простонал Лоренцо. — Запереть меня с сумасшедшим! А я-то ему поверил… Несчастная Беверли, теперь ей никто не поможет! Она, конечно, будет сопротивляться, но в конце концов назойливые ухаживания и обещания принца сделают свое дело. Ее воля будет сломлена, она согласится править этой отсталой страной и…

— Знакомая история, — заметил Лафайет. — Все это отвратительно. А теперь перестань ныть и не мешай мне проводить эксперимент.

Лафайет нащупал в центре плоскохода небольшое утолщение и нажал на него. Ничего не произошло — его по-прежнему окружала кромешная темнота.

— Черт возьми! — в сердцах выругался Лафайет. — Но, видно, все не так просто. Ладно, попробуем придумать что-нибудь другое. Эй, Лоренцо, какая высота камеры? Может быть, в потолке есть люк, и если я стану к тебе на плечи, то смогу дотянуться до него.

Приподнявшись на цыпочки, он вытянул вверх руку, стараясь коснуться потолка. Потом подпрыгнул, но до потолка так и не достал.

— Что ты на это скажешь? — спросил он. — Ты заберешься ко мне на плечи или я к тебе?

Ответа не последовало. Даже мыши прекратили шуршать в соломе.

— Отвечай, Лоренцо! Или ты опять уснул?

О’Лири направился к противоположному углу камеры, выставив вперед руки, чтобы не налететь на стену. Сделав десять шагов, он начал двигаться медленнее и осторожнее. Еще пять шагов — и он вовсе остановился.

— Странно, — пробормотал Лафайет, стараясь в кромешном мраке нащупать стену. — Мне казалось, что камера была шириной в десять шагов…

Он повернулся и пошел назад, отсчитывая шаги: 15, еще 5, потом 10, 15… Неожиданно в глаза ему ударил ослепительный свет. О’Лири заморгал, увидя прямо перед собой нечто похожее на светящуюся стену из матового стекла. Он повернулся — стена, казалось, сомкнулась вокруг него; возникли цветовые линии, пятна, точки, которые слились воедино, образуя знакомую, хотя и несколько искаженную картину: тускло освещенный коридор со стеклянными стенами и стеклянным полом, вдоль стен тяжелые двери из черного стекла.

— Я на воле, — прошептал О’Лири. — Получилось! Лоренцо…

Он обернулся — стена перед ним начала расплываться, словно отражение в кривом зеркале.

— Эффект двухмерного пространства, должно быть, — решил он. — Так, теперь определим, откуда я пришел.

Зажмурившись, он неуверенно шагнул вперед; свет сменился полной темнотой. Он сделал шагов 15 и остановился.

— Лоренцо, — зашептал он. — У меня получилось!

Ответа не было.

— Хм-м… может, он меня не слышит… или я его не слышу… Ведь прибор все еще включен…

Лафайет нажал на переключатель. Казалось, ничего не изменилось, он только почувствовал легкое дуновение воздуха — и услышал приглушенные рыдания.

— О господи, сейчас же прекрати, — приказал Лафайет. — Слезами делу не поможешь!

Кто-то изумленно ахнул.

— Лейф? — услышал он знакомый голос. — Это действительно ты?

Лафайет потянул носом воздух: неужели чеснок?

— Свайнхильд, — только и смог вымолвить он. — А ты как здесь очутилась?

— Ты… ты не велел мне ходить за тобой, — говорила, всхлипывая, Свайнхильд пять минут спустя. Лафайет тем временем ласково гладил ее по плечу, стараясь успокоить. — Но я осталась у ворот и видела, как ты уехал из замка. А там рядом у пивнушки была привязана лошадь, ну, я вскочила на нее и поскакала за тобой. Парень на переправе показал мне, куда ты поехал. А когда я тебя догнала, тебе как раз повязали на шею галстук…

— Так, значит, это ты взвыла, как пантера!

— Ничего лучшего мне в голову не пришло.

— Свайнхильд, ты спасла мне жизнь!

— Да. Ну так вот, я так торопилась убраться оттуда, что даже не заметила, как сбилась с дороги. Ездила я по лесу, ездила, вдруг моя лошадь чего-то испугалась и сбросила меня прямо в кусты. Ну, я, конечно, из кустов вылезла, гляжу — прямо передо мной на пне сидит старуха, сигару курит. Я так обрадовалась живому человеку, что чуть не бросилась к ней на шею. А она увидела меня да как подпрыгнет! Словно на кактус села или привидение повстречала. «Господи, — говорит, — быть такого не может! Но в конце концов, почему бы не попробовать?» Только я собралась спросить ее, с чего это она так перепугалась, как она выхватила из кармана какую-то железную банку с кнопкой на крышке и сунула ее мне под нос. Тут я почувствовала запах нафталина — и все, больше ничего не помню.