Райдо Витич - Обитель Варн

— Сталеску.

— Кто дал вам гильзы?

— Никто.

Лейтенант вздохнул и сжал переносицу пальцами — устал служака. Хорошо — помолчит

хоть, а Алиса займет антракт сном. Ее глаза давно уже не слипались. На этом

допросе она научилась спать с открытыми глазами. Правда лейтенант раскусил ее и

в таких случаях отправлял в лицо девушки стакан холодной воды….

`Лучше б пить дал'! — Алиса очнулась и, хлопнув ресницами, слизнула языком капли

влаги с губ. Третьи сутки она не знает, чего хочет больше: пить, есть или спать?

Но догадывается, что ни того, ни другого, ни третьего ей не полагается.

Лейтенант налил еще стакан и залпом выпил, обтер губы тыльной стороной ладони и

присел на край стола:

— Знаешь, Сталеску, я чертовски устал от тебя, — протянул задумчиво,

качнувшись к девушке. — Но меня скоро сменят, а тебя — нет. Я поужинаю в

ресторане — утка по-пекински, крабовый салат, омары, кусочек шоколадного торта и

бокал шартреза. Потом приеду домой — не сам, водитель отвезет, приму душ, лягу

спать в мягкую постель в комнате с кондиционерами. А ты останешься в этой

вонючей камере дохнуть от жары, жажды и голода. И все из-за своего ослиного

упрямства… Как перспектива?

— Класс.

— Ладно, отмороженная, — прищурился лейтенант и вдруг гаркнул. — Встать!

Алиса с трудом поднялась.

— Сесть!

Села, вернее шлепнулась обратно.

— Встать!

Стокман дубль два? Ох, и богаты нацвойска подобными дуболомами…

— Сесть! Встать! Сесть! Встать! Отжаться!… Сесть!.. Продолжим: где вы взяли

гильзы?

— Нашла, — прохрипела Алиса.

— Где?

— Под вашей кроватью!

— Фу, рядовая Сталеску! Грубите старшему по званию? Еще одно вопиющее нарушение

устава…Как давно вы планировали убить сержанта Стокмана? Фамилии соучастников?

— Ничего я не планировала, никого не убивала, соучастников не приобретала.

— А ведь Стокман скончался, Алиса. Не далее, как два дня назад, ушел к предкам,

не приходя в сознание. Понимаешь, что это значит? Да, трибунал и расстрел.

Постараемся смягчить приговор, заменив его пожизненным, или будем упрямиться

дальше?

Алиса молчала: ей подходил третий вариант — отслужить оставшиеся десять месяцев,

пусть с тоннелями и даже пусть под началом Стокман, но отслужить и покинуть `дружескую'

территорию дивизиона навеки, вычеркнуть из памяти эти два года, как досадное

недоразумение, жуткий, но сон. Однако именно этот вариант ей больше и не светит.

— Значит, будем упрямиться… Хорошо. Фамилия?!

— Сталеску.

— Не слышу.

— Сталеску!

— Личный номер?

— 231351

— Кто вам помогал осуществить план убийства старшего по званию?

— Полковник Карлов и лейтенант Федосов.

Лейтенант, не сдержавшись, ударил ее по лицу. Алиса свалилась с табурета. Тяжело

поднялась, потрогала пальцами разбитую губу и исподлобья посмотрела на мужчину:

— Нервы сдают, лейтенант?

— Сядь, — поморщился Федосов, потер шею, отвернувшись к окну. — Мне еще не

доводилось бить женщин. Паршивое, надо сказать, ощущение… Но ты меня достала.

Взаимно — согласно кивнула Сталеску, возвращаясь на табурет.

— С минуту на минуту придет моя смена. Я знаю кто и не завидую тебе. Для него

ударить человека, что муху убить.

— Пугаете?

— Констатирую. Он лирику усопших поэтов тебе читать не станет и уговаривать не

подумает — выбьет информацию, причем ту, что нужна ему. Ты все скажешь,

подпишешь, согласишься с любым вздором буквально через сутки. Максимум. Причем

будешь рада взять на себя и чужие преступления… Что так смотришь? Думаешь, лгу?

Ничуть. Смысл? Он явится через четыре минуты — очень пунктуальный человек — и ты

сама убедишься в его выдающихся способностях. Вспомнишь еще лейтенанта Федосова

добрым словом… Три минуты… Выбор за тобой: общаешься со мной — а я, так и

быть, готов ради твоих прекрасных глаз остаться в этой неблагоустроенной сауне.

Жалко мне тебя — пропадешь ведь…Или будешь беседовать с монстром. Приятных

впечатлений не гарантирую, а вот самых отвратительных будет масса… Две минуты…

Ты явно стремишься в объятья костолома. Не терпится вкусить прелести сломанных

конечностей? Почувствовать себя на месте жертвы средневековой инквизиции и

узника гестапо? Твое право… Минута… Ладно, мое дело предложить, твое дело

отказаться.

Лейтенант слез со стола и принялся складывать дискеты, флэши, бумаги, приводя в

порядок документы. И не обращал внимания на Сталеску.

Алиса даже спать передумала. С долей страха смотрела на сборы Федосова и не

знала, что сказать: остановить? Смысл? Что она ему скажет?

Признаться? В чем?

Добровольно подписать признание во всех смертных грехах человечества?

Да, умеют особисты на психику давить. Ах, мастера! Нет уж, она как-нибудь

переживет уход Федосова и будет дальше придерживаться линии своих показаний —

авось, целой останется. А что там за монстрик лихого лейтенанта сменит, ей, в

общем-то, бирюзово в звездочку.

Дверь за спиной девушки с шелестом отъехала, и Алиса напряглась, чувствуя

невольный трепет.

— О, привет! — качнул ладонью Федосов, приветствуя напарника, который не

спешил предстать пред очи Сталеску, так и стоял за ее спиной. Лейтенант со

значением посмотрел на девушку, добавляя ей неприятных ощущений, и взяв кейс,

пошел на выход.

— Завещаю тебе расколоть этот грецкий орех, — бросил сменщику.

Алиса сжалась, услышав в ответ смешок, и приготовилась к спаррингу с циклопом,

не меньше. Изображать индифферентный спортивный мат или боксерскую грушу она не

собиралась.

Дверь с шелестом закрылась за Федосовым, и новый особист двинулся к столу

подозрительно медленно, словно специально тянул время, нагоняя еще больше страха

на рядовую. Еще бы — наверняка уже в курсе беседы и прекрасно видел, какое

впечатление последний спич лейтенанта произвел на подозреваемую. Вон сколько