Геннадий Ищенко - Прометей с востока

Показав ему рукой на каюту, девушка вскочила с каната и скрылась за надстройками. Настроение испортилось, поэтому юноша тоже поднялся и вернулся в каюту. Помимо Корна в ней находился Майк, который прикладывал смоченный платок к синяку под глазом.

— Когда это ты успел? — удивился его фингалу Глеб.

— Ну их всех к демону! — выругался эльф. — Недаром мы в дороге не используем женщин! Я ведь ей очень вежливо предложил. И ударила не ладонью, а кулаком! Даже на то, что я эльф, не посмотрела. А капитан это видел и принялся ржать!

— Что-то ты быстро насмотрелся на своё море, — сказал приподнявшийся с койки маг. — Что-то случилось? Я чувствую, что ты злишься.

— К демону всех баб! — повторил юноша слова эльфа и рассказал им о помощнице капитана.

— Почему тебе так на них везёт? — с завистью спросил эльф. — Ты их не ищешь, сами липнут!

— Та, которая была мне нужна, ушла, — возразил Глеб, — а другие не нужны мне. Нечему здесь завидовать. Лучше скажите, что сделать, чтобы она отстала.

— Я на неё сейчас действовать не стану, — сказал Корн, на время «заморозив» эльфа. — Она могла о вас кому-нибудь сказать, поэтому моё воздействие может вызвать подозрение. Я не могу так рисковать. Да и что в этом плохого? Быстрее пролетит время и не наедите жира от безделья.

— Удовлетвори её так, чтобы сбежала из собственной каюты, — хохотнул Майк, с которого Корн снял контроль. — А то, если сильно понравишься, прикажет засунуть тебя в трюм, и будешь её ублажать ещё в обратном плавании.

— Смотрите сами, — подвёл черту маг. — Никто вас за борт не выбросит, но гадость сделать могут, поэтому я бы на вашем месте сходил. Девица приятная, а работа для вас привычная.

Эльф занял второе нижнее место, и Глебу пришлось лезть на верхнюю койку.

«А действительно, почему они ко мне пристают? — подумал он. — Особой силы у меня нет, красоты вообще нет никакой, а штаны не просвечивают. Ладно, сейчас посплю до обеда, а то чувствую, что ночью мне спать не дадут».

Корабль мягко покачивался на волнах, и эта качка быстро его усыпила. Разбудил запах жареного мяса. На столе стояли тарелки с едой, но никто пока не обедал.

— Мы вас не будили, потому что всё ещё слишком горячее, — сказал Корн юноше. — Решили уже насчёт ночи?

— Придётся сходить, — ответил он. — Не хочу неприятностей ни себе, ни вам.

Пища немного остыла, и они пообедали. Лежать в каюте было скучно, поэтому Глеб отправился туда, откуда его согнала нахалка. Ветер был не очень сильным, но, видимо, его сила и направление капитана устраивали, потому что никакой возни с парусами не было. Ход был приличный, а качка почти отсутствовала, и засмотревшийся на чаек юноша не заметил, что он уже не один.

— Замараете одежду, — сказал ему капитан. — Канат не смолили, но всё равно чистым его не назовёшь. Скажите, как вы отнеслись к предложению нашей Венди?

— Вы имеете в виду её обещание выбросить меня за борт? — спросил Глеб. — Его я, если честно, не принял всерьёз. Но я ни капли не сомневаюсь, что она найдёт способ отыграться.

— Вы умны, — кивнул он. — Я так и думал. Глупец её не заинтересовал бы. Конечно, никто вас не будет выбрасывать за борт, но достаточно ей подать на вас жалобу в нашем порту, и вам просто не дадут сойти с корабля. У вас найдутся деньги на обратный проезд?

— Её во мне заинтересовал не ум, — сказал юноша, — и заниматься мы с ней будем не умными беседами. Хотелось бы узнать, какое вам до этого дело?

— Она моя дочь, — сказал капитан, садясь на канат рядом с Глебом, — причём единственный ребёнок. Ни матери, ни других близких родственников у неё нет, один я. По причинам, которые вам знать необязательно, она махнула рукой на свою жизнь и вот уже третий год плавает со мной на этом корабле. К вам у меня будет… просьба или предупреждение — понимайте, как хотите. Постарайтесь не обижать мою девочку и не обманывайтесь её уверенным видом. У каждого из нас своя раковина, в которую мы прячем то, что хотим укрыть от чужих глаз, а среди матросов вести себя по-другому нельзя.

Он встал с канатной бухты, отряхнул штаны и ушёл.

«Почему в моей жизни постоянно возникают сложности? — подумал тоже вставший с канатов юноша. — Пока жил в деревне, самой большой неприятностью была драка с приятелем, а как уехал, так и пошло. Дома я выть хотел от этой простоты, а сейчас уже думаю, так ли это было плохо?»

Когда он зашёл в каюту, эльф сидел истуканом и отвечал на вопросы Корна.

— Я знаю только то, что в порохе есть сера. Что туда ещё мешают и в каких пропорциях — это секрет. Я и о сере узнал совершенно случайно. Пороховые фабрики стоят в двух небольших городах, в которые пускают не всех эльфов. Я от брата узнал, что в один из них завезли очень много молотой серы, поэтому и решил, что она нужна для пороха. Сам огненный бой — это очень просто. В закрытую с одной стороны трубку засыпают порох, потом ставят прокладку и один большой свинцовый шарик или много маленьких. Порох зажигают через запальное отверстие, и он взрывается, выталкивая пулю из трубки. Если трубка маленькая, то это пистоль, если побольше, то ружьё, ну а самая большая называется пушкой. В ней уже не одна пуля, а много или взрывающийся снаряд. У нас об этом и дети знают. В пушках порох поджигают фитилём, а в пистолях и ружьях — искрами от удара кремня по стали. Больше я ничего не знаю.

— А кто может знать? — спросил Корн.

— Те, кто этим занимается, — ответил Майк. — Наверное, знает кто-нибудь из военных. Учёные могут знать.

— Об учёных расскажи подробней.

— Ну они возятся с разными веществами, смешивают их и нагревают. Есть такая наука — химия. Я думаю, что в порохе не должно быть ничего сложного. Если его у нас двести лет назад открыл какой-то химик, то теперешние учёные о нём должны всё знать.

— Зря вы расспрашиваете Майка, — недовольно сказал Глеб. — Его могут спросить, были ли такие разговоры. Я думаю, что не всех магов сожгли, кого-то оставили для себя.

— А я думаю, что никаких магических проверок не будет, — возразил Корн, — иначе я не брал бы с собой вас и постарался всё сделать сам. Достаточно магу вас спросить, и вы всё ему расскажете. Поймите, Глеб, не стали бы эльфы завозить сюда много магов. Несколько человек для лечения их верхушки или раскрытия заговоров ещё могли привезти вместе с семьями, чтобы было чем держать их за горло. Но даже в этом случае мага почти нельзя контролировать. Как вы узнаете, соврал он вам или нет? Будет такой маг верно служить и с энтузиазмом выявлять врагов эльфов? Я бы не стал, и другие не будут. Среди магов всегда были сильны связи. А теперь представьте, что по моему приказу повсюду жгут их друзей и коллег, а потом требуют верной службы, да ещё шантажируют родственниками. Магия — это очень большая сила, и не стали бы они так рисковать. Я не знаю, почему среди эльфов нет магов, но среди нас их было много! Я служил королю, но свой маг был у каждого графа, у многих баронов, да и в городских магистратах. Нас всех связывал кодекс, который мы были обязаны выполнять. Конечно, находились такие, кто его нарушал в угоду своим господам или в своих личных интересах. Таких выявляли сами маги и сурово наказывали. А кому этим заниматься у эльфов? Я не хочу сказать, что эльфы совсем беззащитны от магии. Наша беда — это невозможность взять под контроль многих. Но, может, в этом и благо, потому что иначе маги правили бы миром. Поставьте в охрану пять человек, и я уже не смогу их пройти только за счёт магии. Можно так организовать защиту их вождей и тайных производств, что одной магией ничего не сделаешь. Я подчистил Майку все опасные для нас воспоминания. Только хороший маг сможет заметить следы моей работы, да и то, если не пройдёт много времени, поэтому мы с вами почти ничем не рискуем.